Юрий Иванов-Милюхин - Соборная площадь

— Давай посмотрю, что там у тебя чешется.

Покорно сняв трусы, я привалился спиной к стене. Как–то попытался сам выяснить, что там такое. но кроме красных пятнышек с черными точечками посередине ничего не разглядел. Зрение медленно, но верно слабело. Уж и очки на плюс два не помогали.

— Что там? — лениво спросил я.

— Мандавошки. вот что, — внимательно рассматривая под ногтем, спокойно ответила она. — Много.

Я чуть было не подпрыгнул на кровати. Вот это новость. Откуда! Как я помнил еще со времен армии, насекомые появляются на третий день после контакта с грязной женщиной. Тогда, правда, половина нашего отделения заразилась в примитивном душе, возведенном посреди казахстанской степи. Перед этим в нем лихо надраивался единственной на весь «пупок» — пункт наведения баллистических ракет стратегического назначения — мочалкой молоденький офицеришка из Капустина Яра, крохотного городка с двух — пятиэтажными домиками, со ставкой главнокомандующего секретным полигоном. Мы считали за счастье попасть в городок пусть даже на гауптвахту, потому что по улицам там ходили женщины, работал приличный кинотеатр, а прилавки магазинов ломились от продовольствия и бутылок со спиртным. В ту пору за самогоном мы мотались аж на мощных тягачах, «Вихрях» и «Буранах», предназначенных для транспортировки ракет, за добрую сотню километров на казахские кошары. Более опытные ребята выложили про живучих насекомых все, что успели усвоить до призыва в армию. Тогда мы, до сдирания кожи, выводили их соляркой, которой на «пупке» было завались. Беззлобно ругались, подначивали друг друга. Единственное приключение в бескрайней степи. Сеичас настроение у меня резко упало. Вспомнились звонки бывших любовников Людмилы. Один из них, пьяный в умат, часа два кряду не снимал с кнопки руки. Второго при мне выгнала она сама. Правда, тогда мы расстались, как показалось, навсегда. Третий алкаш жил буквально этажом выше. Все это я знал, знал и то, что Людмила любила только меня, и когда после загулов я приходил вновь, никого к себе не подпускал. Я понимал, что она, ни разу не выходившая замуж, стремится создать семью. Она просто заламывала руки от безысходности положения, в которое попала. Старший брат и младшая сестра жили семьями, а ей, вот, не повезло. Но винить в первую очередь надо было саму себя. Лень — матушка за редким исключением счастья никому еще не приносила.

— Ты что, обалдела?

Я понимал, что последний раз переспал с посторонней женщиной месяца два назад. Слабый зуд на лобке, правда, донимал и раньше, но вряд ли бы я выдержал засилье жестоких насекомых столько времени. Давно бы заставили обратить на себя внимание. Значит, Людмилу сумел уговорить один из бывших любовников, например, сосед этажом выше. Квартиры рядом.

— Посмотри сам. Копошатся.

Она поднесла палец к моему носу. С моим зрением разглядеть что–то не представлялось возможным. Я отвернулся.

— Что будем делать?

— Не знаю… Выводить.

— Может, у тебя и мазь, эта, как ее… найдется?

— Есть, но старая. Засохла, — Людмила покусала нижнюю губу. — У меня самой давно зачесалось, я подумала, что это от матери. Она, когда отец еще был жив, часто бегала к нему. А у него от долгого лежания завелись вши. Я протерла ручки на дверях в комнаты, в туалет, намазалась мазью. Не помогло.

— Что ты гонишь, — вскипел я. — Ты знаешь, что они появляются только при половом контакте?

— Не знаю. Я подумала — от матери. Она за все цапается руками.

— У тебя завелся любовник?

— У меня никого не было, нет, и не будет, кроме тебя. Я люблю тебя.

Я устало облокотился о край кровати. Надо же, как говорится, на родной жене подхватил. Если бы насекомые дали о себе знать через три дня, пусть через полмесяца после постели со случайными подругами, то винить пришлось бы себя. Но зуд возник, когда прошло больше месяца. После кошмарной пьянки, когда умерла жена соседа, я ни с кем не переспал. Или их занес кто–то из собутыльников? Они отрубались и на моих простынях с подушками. Или отомстил ее умиравший во время нашего полового сношения отец. Кажется, он не слишком радовался моему появлению в их доме. Как и мать. Странная семья.

— Что нам теперь делать? — снова задал я вопрос.

— Не знаю, — Людмила встала, подошла к детской кроватке. — Для меня это не главное. Если не веришь, можешь уходить. Удержать я тебя не смогу.

— Но что для тебя главное! Что!

— Я уже сказала, насекомых нетрудно вывести. Сложнее будет потом, когда я останусь одна…