Юрий Иванов-Милюхин - Соборная площадь

— Что будем делать? — удрученно спросил я у Аркаши.

— А что предлагаешь ты? — буркнул тот в ответ. — Ничего? Ну и сопи в две дырки в ожидании нового прихода Иисуса Христа.

— Понимаешь, садиться голой жопой на угли и дожариваться мне бы не хотелось. Может, сами рванем в Москву?

— Если бы у меня заторчало две тысячи чеков, я бы не спрашивал твоего совета. Сел бы в поезд и на следующий день приехал на РТСБ.

— Так–то оно так, — протянул я. Мы молча дошли до Соборного переулка. — Кстати, что–то Гены Бороды давно не видно. Ты не в курсе, куда он пропал?

— Вчера видел, наверное, дома сидит, — поддал ногой пустую пачку из–под сигарет Аркаша. — Рассказал, что сначала квартиру обчистили, потом в Москве нарвался на кидал. Те обработали его на несколько тысяч долларов. А теперь Арутюн накупил ему на взятые у знакомых под проценты деньги дорогих ваучеров. Короче, пора Бороде задуматься о продаже собственной хаты, иначе не расчитаться.

Слова Аркаши оказались пророческими. Вскоре все мы узнали, что Гена Борода продал свою шикарную трехкомнатную квартиру в центре города и перебрался с семьей в убогий флигель недалеко от городской свалки. Те, у кого он одолжил деньги, поступил с ним еще по-Божески. В противном случае Гену, как Акулу, нашли бы на дне заросшего бурьяном оврага с тухлым ручьем посередине.

— Все–таки сел на иглу, — качнул я головой. — не уберегли мы Гену. Если бы сосед не выгнал Арутюна, я бы прямо сегодня с поселковыми ребятами набил ему морду.

— После драки кулаками не машут, — сплюнул под ноги Аркаша. Мы вышли на базарную площадь. — Ты лучше думай, как нам хотя бы свои деньги вернуть. Уверен, ваучер теперь будет только падать.

— Больше не поднимется?

— Зачем? Времени осталось — считанные дни. Уже все, конец грандиозной игры, разве что придумают новую. Во всяком случае мэр Москвы Лужков продлил срок действия ваучера в пределах столицы до конца года. Хэт, тупорылые. В Европе бы определили последний день и все, хоть ты умри. Не успел — сходи в туалет. У нас же сплошная Азия. Заигрывают, заигрывают с народом. Посулы, подачки, послабления. Тьфу…

— Я же предлогал тебе рвать когти в первопрестольную, — удивленно посмотрел я на Аркашу.

— Для чего?

— Слить чеки по более высокой цене. Сам сказал, что там продлили.

— Для своих, — взъярился Аркаша. — Ну как об стенку горох. С московскими печатями, понимаешь? Ты что, совсем разучился газеты читать?

— Почему, иногда просматриваю.

— Тогда проверь, какие на твоих ваучерах стоят нашлепки, а потом можешь рвать когти хоть в Кремль к Чубайсу. Он тебя как раз дожидается.

Я молча проглотил обиду. Спорить с Аркашей не имело смысла, потому что ориентировался он в мире бизнеса намного лучше. Наверное, родился с природным чутьем собаки. Но и на старуху нашлась проруха, тоже вляпался. Меньше, чем остальные, не по яйца, но все–таки. Интересно, почему вовремя не избавился от чеков. Еврейкая жадность, практицизм? Или сработал закон общественного сознания, от которого застрахованы только гении? Как бы то ни было, Аркаши необходимо придерживаться. Какую–никакую лазейку он найти обязан.

В тот день мы разошлись, когда до программы «Время» по телевизору оставалось не более получаса. Обстановка так и не прояснилась. Источник основной информации тоже не дал ответа на мучившие ваучеристов вопросы. Те же рекламные ролики с обаятельным Леней Голубковым и его братом, наконец–то уговорившим красавицу Викторию Руффо потанцевать вместе с ним. Для начала. Другие красочные соблазнялки. Если раньше приватизационный чек иногда упоминали, то теперь, похоже, о нем забыли напрочь. Всю ночь я одиноко проворочался в постели, в который раз подсчитывая убытки. Мало утешения принесли мысли о том, что первые шестьдесят семь ваучеров куплены по более низкой от последней цене. Утренние экономические источники зациклились в основном на курсе доллара и акциях некоторых крупных акционерных обществ. Об «Альфа капитале», «Московской недвижимости» и других инвестиционных фондах, владельцем ценных бумаг которых являлся я, тоже не обмолвились ни словом. Почистив зубы и проглотив стакан горячего чая с непритязательным бутербродом из куска дырявой воздушной горбушки от «Дока хлеб» с маслом, я с больной головой помчался на базар. Все оставалось по–прежнему. Купцов как корова языком слизала. Многие ребята вновь умчались по коммерческим структурам в надежде слить чеки хотя бы по низкой цене. Стоимость его катастрофически падала. Толпы людей осаждали редких ваучеристов, требуя прежние деньги, обзывая парней спекулянтами, вымагателями, грозя натравить милицию. У кого еще водилась наличка, отбивались как могли, скупая только доллары, купоны и золото. На былой доход от ваучеров уже никто не расчитывал. Вскоре из коммерческих банков вернулись гонцы. Итог их поездки оказался неутешительным. Многие избавились от чеков по бросовой цене, напрочь заказав с ними связываться.