Александр Тарнорудер: Vertigo

В аэропорту Джорджа Буша его встретила все та же стриженая голова и осведомилась, все ли в порядке. Чувствуя некоторую усталость после бега, Дан подумал, что на этот раз он, пожалуй, напрасно затеял авантюру с марафоном. Но ничего, он поспит несколько часов в самолете и восстановится.

— За вами еше список медикаментов и продуктов, — напомнил стриженый.

— А что, не предусмотрен стандартный набор? — удивился Дан.

— Это тоже входит в вашу задачу.

Вот и поспал, вздохнул Дан, придется потратить еще несколько часов. Хорошо хоть, что его спутник сразу направился к стойке первого класса — можно будет заняться делом со всеми удобствами. Однако следующая мысль была уже не столь радужная. Ему предстояло составить запас на все случаи жизни, а тогда, зная его заказ, тот, кто будет за ним следить, в чем Дан нисколько не сомневался, запросто сможет подготовить ему любой сюрприз. Намечается явная подлянка. И еще его экзаменаторам прекрасно известно, что он не был в горах три года, а значит, у него нет никакой высотной акклиматизации. Сразу же подниматься на четыре с половиной кило означает риск горной болезни, а на нормальную акклиматизацию нет времени, поскольку речь идет о спасении метеостанции. Еще одна подлянка. Теперь задача, поначалу казавшаяся не совсем тривиальной, но и не слишком трудной, представилась ему потенциально опасной. Выручить его могло только одно — давнее, многолетнее пристрастие к долгому и изнурительному марафонскому бегу.

В своих мыслях Дан настолько ушел в себя, что церемония приема пассажиров первого класса, которой наслаждался и гордился его по уставу подстриженный попутчик, ощущая себя хозяином мира, прошла мимо него. Из всех привилегий, щедро оплаченных Центром, его интересовал только доступ в сеть, а с ним возможность быстро и без помех составить необходимый перечень медикаментов и других запасов. Его спутнику пришлось толкнуть его в плечо, чтобы Дан наконец оторвался от компьютера, снял наушники, обратил внимание на бортпроводницу и соизволил заказать себе обед из специально составленного для «Континентал» меню. Дан проводил взглядом стюардессу, напомнившую ему его Розку; впрочем, Розку ему напоминала любая стройная женская фигурка в форме.

В Израиле Данила тосковал по турклубу и чувствовал себя, как гриб–боровик в корзинке с сыроежками. Канул в прошлое Университет — академический редут, оставшийся в охваченной хаосом приватизации Москве. Имея в семье мужа–инвалида, которому так и не смогла помочь передовая медицина, тестя–пенсионера и сына–подростка, матери пришлось выбирать между зыбким существованием на грозившие каждый год кончиться стипендии и надежной государственной ставкой геолога в Управлении Древностей с разными полевыми и прочими добавками. Данила попытался было найти привычную туристскую среду, но все серьезные компании были по крайней мере лет на десять постарше, связаны боевым братством или элитностью происхождения отцов–основателей какого–нибудь киббуца и не хотели принимать мальчишку, который с легкостью преподал бы им университетский курс геологии, если бы только мог изъясняться на понятном им языке. Данилу не волновали небрежно размеченные на устаревших туристских картах маршруты, и ему поневоле пришлось стать тем самым нарушителем спокойствия, туристом–одиночкой, сумасшедшим с точки зрения как собственного отца, так и природоохранных властей, с рюкзаком и молотком исследовавшим Сирийско — Африканский разлом по всей незначительной Израильской длине. Он заполонил свою небольшую комнату камнями и образцами, и постоянно ставил в тупик своими вопросами два предыдущих поколения московских геологов.

«Радуйся, что нет изнуряющей жары и палящего солнца», всякий раз напоминал себе Данила, задолго до рассвета начиная ежедневную многокилометровую пробежку по берегу Кинерета, оканчивающуюся трехсотметровым подъемом обратно в Карком.

Окончив школу, Дан не мыслил военной службы нигде, кроме как в элитных десантных войсках, на что единственному сыну необходимо письменное разрешение родителей. Мать наотрез и по понятным причинам отказалась, но Дан не отступился и добился своего через отца и деда. В полку никто не удивился, когда после курса молодого бойца Веред, известная всем по прозвищу «ниндзя», обратила на него внимание — всем казался совершенно естественным этот союз «двух тигров». По ошибке родившаяся девчонкой, Веред не могла допустить, чтобы кто–то ее опережал. Достойных себя партнеров она в своем окружении не находила, пока не появился Дан, который до поры до времени вообще не подозревал, что на свете существует такая ниндзя-Веред. Впервые их свел вместе ежегодный армейский марш–бросок километров на семьдесят в полной выкладке, который неизменно из предосторожности сопровождает карета скорой помощи. На очередном коротком привале Дан, как истый джентельмен, под нервный смех сотоварищей предложил Веред занять вакантное место на носилках, которые их группа, постоянно сменяясь, должна была доставить к финальному пункту следования. Веред только презрительно фыркнула, сплюнула ему под ноги и первой схватилась за ручку носилок. Дан, конечно, принял вызов и тоже подставил свое плечо. Поначалу Веред отказывалась от предлагаемых ей Даном кусочков горького шоколада, но постепенно усталость взяла свое, да и чего не сделаешь, чтобы завоевать в этом неофициальном армейском чемпионате ту славу, которая всегда бежит впереди и говорит гораздо больше официальных наград