Борис Кригер - Кружение над бездной

Виригин ответил не сразу.

— Ты прав. Меня действительно никто не любит. Господи, ну что же далась тебе эта майка! Есть такое слово «китч». Я и майку с Путиным носил, ну и что? Да, ты щедрый и сентиментальный, и в этом похож на меня. А Вета гордая, ты это, слава богу, заметил. Ты понимаешь, что это единственная девушка, которую я любил? Что я хотел быть с ней всегда, навеки. Стареть вместе с ней. Любить наших детей. Неужели ты думаешь, что я не мог найти себе другую? Но мне полюбилась именно Вета, хотя я с самого начала знал, что она лесба. Может, я и в самом деле не разобрался в твоей прозе. Знаменитый переводчик Набокова, Сергей Ильин, очень хвалил твои романы, а это величина в литературном мире нехилая. Один рассказ очень даже Гафту понравился. Да мне наплевать было, в конце концов, какой ты писатель! Мне казалось, что ты хороший человек. Это, поверь, важнее. Я Гафту говорил, что вот, дескать, не блядей в Куршавель возит, а трогательно любит свою жену и книжки пишет. А тот кивал, а после поутру рассказывал Остроумовой, думая, что я не слышу, о том, что не встречал таких замечательных молодых людей.

— Я выслал тебе долг, и даже больше. Ты принял эти деньги. Теперь мы квиты?

— Да.

— Давай тогда допишем роман и устроим тебе happy end в романе и жизни?

— Это как? То есть не убьем меня, что ли? Ты знаешь, что хеппи–энда у меня без Веты быть не может?

— Очень просто. Пиво пить можно. Но только хорошее и в малых дозах. В остальное время суток пить нужно компот. Есть варенье. Пить чай. Быть добрым! Смотришь, какой–нибудь человек чужой — а он мил твоему сердцу, и всё такое милое кругом становится… И тогда к тебе набьется всякой живности, все будут тебя любить, шастать туда–сюда… Первый шаг — посмотреть в зеркало и прыснуть со смеха!

— Мне уже и так смешно. До слез. У меня нет возможности остаться в Москве, я съезжаю. Хеппи–энд в романе будет неестественным. Там всё правда, эти вставки из моего дневника. После расставания с Ветой я пролил столько слез, что мог бы утопить себя в них. Но не получилось. И еще. За быдлохуя извини. Это не мой стиль.

— А ты меня извини за ругательства в твой адрес. На фига тебе эта Москва? Поезжай в Питер. Или лучше еще куда–нибудь. Только не на свою станцию… Ее надо переименовать в «станция Гордиев Узел», следующая станция «Абзац», конечная. Давай я тебе пришлю денег. Съезди на юг, развейся, отдохни. Поезжай, где у вас приличная погода сейчас. А лучше за границу. Съезди в Грецию. Тебя это взбодрит. Ну а вернешься, и с новыми силами за пьянство. Иди в турагенство. Дашь мне их данные, я напрямую им заплачу. Возьми тур недельки на две. Или в Египет. Тебе нужно солнца. Нездоровая погода. навевает хандру. Энжелу я услал в тропики на две недели. Только не говори, что я тебя покупаю. Можешь свой блог так и оставить. Зачем мне тебя покупать? Просто в России сейчас зима и тоскливо, а тебе нужно солнце, море и витамины.

— Зачем мне ехать?

— Поменяй обстановку! Пусть каждый день служит для пользы твоей души. Если ты не сделаешь это, то будешь скомкан, как тряпка, и отброшен во мрак. В земной жизни мы тратим несущееся время или на спасение, или на погибель — так бурный поток воды, который не удалось направить на жернова мельницы, утащит несчастных к обрыву, к бездне. Одним время служит, над другими оно господствует. Одним время — седло, другим — наездник.

— Герберт, нет у меня и никогда не будет мира в душе.

— Мир и спокойствие есть великая награда, но как воины получают награду за подвиги и пролитие крови, так и мы должны прежде претерпеть многие искушения и скорби со смирением, обвинять себя, а не других, и только победив страсти наши, а паче гордость и гнев, удостоимся мира душевного… Это просто: подними зад, пойди в турагенство и закажи тур…

— Я в запое…

— Пить можно и за границей. Так даже интереснее…

— Какой же ты наивный. От тебя я ничего не приму, а у меня самого нет денег даже на билет до Питера. Ты мне когда–то рассказывал, что у тебя тоже было нечто подобное. Может, ты забыл об этих временах. И пьянство тут совершенно ни при чем.

— Гордыня — вот причина, а пьянство — только средство. У нас на Западе почти не пьют, а к жизни скотской весьма расположены по той же гордыне. Просто меньше видно, потому что фасад чистенький, а заглянешь — уродство не хуже русского.

— Герберт, а где ты был, когда я осколком бутылочного стекла себе вены резал?

— Из–за меня?

— Господи, ну при чем тут наш разрыв? Не льсти себе. Но разрыв с тобой лишил меня возможности видеться с Ветой. Всё из–за нее, только из–за нее. Я до сих пор схожу по ней с ума. Все, что я могу от тебя принять, — это помощь проститутке Ксюше. Единственный компромисс, на который я способен пойти. Но ведь у тебя нет никаких связей в Москве. А засим распрощаемся. Ты правда меня очень разочаровал.