Чарльз Буковски - Рассказы

я сделал первый хороший глоток. с пробкой и всем остальным. протянул ей бутылку. нога у нее упала с кровати. лицо стало как у рыбы. она хорошенько глотнула.

я забрал у нее вино. казалось, маленькие крошки пробки в бутылке не знают, куда деваться. от некоторых я избавился.

— ты хочешь, чтобы я тебя в жопу выебала? — спросила она.

— ЧТО?

— а я МОГУ!

она поднялась с кровати, подошла к верхнему ящику комода, застегнула у себя на талии этот ремень и повернулась ко мне — и прямо на меня посмотрел ЗДОРОВЕННЫЙ целлулоидный хуй.

— десять дюймов! — рассмеялась она, выпячивая живот, подсовывая эту штуку прямо мне под нос. — и никогда не опускается, никогда не изнашивается!

— ты мне раньше больше нравилась.

— ты не веришь, что мой старший брат — Хайме Браво, великий тореадор?

о какая — стоит с привязанным целлулоидным хуем и спрашивает меня про Хайме Браво.

— я не думаю, что Браво имел бы в Испании успех, — сказал я.

— а ты бы имел в Испании успех?

— черт, да я в Лос — Анжелесе успеха не имею. а теперь сними, пожалуйста, этот уморительный искусственный хуй…

она отстегнула его и сложила обратно в верхний ящик комода.

я вылез из постели и сел на жесткий стул, отхлебывая из горла. она нашла себе другой стул, и вот так мы и сидели друг напротив друга, голые, и передавали другу другу бутылку.

— это мне почему–то напоминает старый фильм с Лесли Ховардом, хотя эту часть они бы ни за что не сняли. это же Ховард в кино по Сомерсету Моэму снимался? БРЕМЯ СТРАСТЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ?

— я не знаю этих людей.

— правильно. ты слишком молодая.

— а тебе нравился этот Ховард, этот Моэм?

— у них у обоих стиль был. много стиля. но почему–то с ними обоими — часы ли пройдут, дни или годы — начинаешь, в конечном итоге, думать, что тебя облапошили.

— но у них у обоих было то, что ты называешь «стилем»?

— да, стиль очень важен. множество людей орет правду, но без стиля она беспомощна.

— у Браво есть стиль, у меня есть стиль, у тебя есть стиль.

— хоть чему–то научилась.

потом я снова залез в постель. за мной — она. я попробовал снова. ничего не вышло.

— сосешь? — спросил я.

— конечно.

она взяла его в рот и что–то из меня выжала.

я дал ей еще пятерку, оделся, отхлебнул еще вина и спустился по лестнице, перешел через дорогу к заправке. аккумулятор зарядили полностью. я заплатил работнику, выкатил задним ходом машину, дернул по 8‑й авеню. 2 или 3 мили за мною висел легавый на мотоцикле. в бардачке у меня лежала пачка КЛОРЕТОВ, я ее вытащил, извлек 3–4. лягаш, наконец, отлип и прицепился к какому–то япу, который внезапно свернул влево на бульвар Уилтшир, не включив поворотника и не просигналив рукой. они заслужили друг друга.

когда я приехал к себе, женщина спала, а маленькой девочке захотелось, чтобы я почитал ей из книжки под названием ЦЫПЛЯТА КРОХИ СЬЮЗАН. это было ужасно. Бобби нашел картонный ящик, чтобы в нем могли спать цыплята. он поставил его в угол за кухонную плиту. потом Бобби насыпал немного кашки Крохи Сьюзан в маленькую тарелочку и аккуратно поставил ее в ящик, чтобы цыплята могли немножко пообедать. а Кроха Сьюзан смеялась и хлопала своими маленькими жирными ладошками.

позже выясняется, что два других цыпленка — петушки, а Кроха Сьюзан — наседка, наседка, отложившая чудеснейшее на свете яйцо. вот те на.

я уложил маленькую девочку, зашел в ванную и пустил в ванну горячую воду. потом залез туда и подумал: в следующий раз, когда аккумулятор сядет, пойду в кино. потом я вытянулся в горячей воде и забыл обо всем. почти.

Президент Соединенных Штатов Америки сел в машину в окружении своих агентов. На заднее сиденье сел. Стояло темное и ничем не выдающееся утро. Никто не говорил ни слова. Они покатили вперед, и шины шуршали по улицам, все еще мокрым от ночного дождика. Молчание было необычнее, чем когда–либо раньше.

Они некоторое время ехали, затем Президент спросил:

— Послушайте, а ведь это дорога не в аэропорт?

Агенты не ответили. Отпуск был запланирован. Две недели в личном доме. Самолет ждал его в аэропорту.

Снова начало моросить. Похоже, опять дождь припустит. Все, включая самого Президента, были одеты в тяжелые плащи; шляпы; от этого казалось, что в машине не продохнуть. Снаружи холодный ветер не утихал.

— Водитель, — сказал Президент, — мне кажется, вы на неверном пути.

Водитель не ответил. Остальные агенты смотрели прямо вперед.

— Послушайте, — сказал Президет, — может кто–нибудь подсказать этому человеку правильную дорогу в аэропорт?