Чарльз Буковски: Рассказы

Я снял сапоги, снял робу, каску и направился ко времянке у центрального входа, швырнул робу, каску и сапоги на стойку. старик взглянул на меня:

— Как? бросаешь такую ХОРОШУЮ работу?

— Скажи им, чтоб переслали мне чек за 2 часа по почте или засунули его себе в жопу, мне по фиг!

Я вышел наружу. перешел через дорогу в мексиканский бар, выпил там пива и поймал автобус до дому. Всеамериканский школьный двор снова меня выставил.

Я слез с автобуса в этой техасской дыре, там стоял жуткий холод, а у меня запор, но зарекаться не стоило: комната здоровенная, чистая, всего за 5 баксов в неделю, к тому же с камином, и только я разлатался, как залетает в комнату этот черный дедуля и ну кочергой такой длинной в камине шурудить. Дровишек–то там не было, вот я и думаю: чего это он тут кочергой своей в моем камине расшурудился? А он смотрит на меня, крантик свой в кулачке зажал и шипит этак вот: «иссссссс, иссссссс!» И тут я подумал: что ж, он с чего–то решил, что я распиздяй залетный, но поскольку я не из таких, то помочь ему ничем не могу. М-да, подумал я, таков весь мир, так уж он устроен. Он навил еше несколько кругов по комнате со своей кочергой, потом отчалил.

После этого я забрался в постель. От длинных автобусных перегонов у меня всегда запор — и бессонница к тому же, впрочем бессонница у меня постоянно.

Как бы то ни было, значит, только дедуля с кочергой из комнаты вымелся, как я растянулся на кровати и подумал: ну вот, может, через несколько дней удастся опростаться.

Тут дверь открывается снова, и заходит такое нехило втаренное существо женского пола, опускается на колени и давай полы драить, а задница у нее так и ходит, так и ходит, так и ходит, а она полы–то все драит и драит.

— Как насчет хорошей девчушки? — спрашивает.

— Нет. Подыхаю от усталости. Только что с автобуса. Мне отоспаться надо.

— Славный кусочек жопки тебя как раз и убаюкает. К тому же — всего пятерка.

— Я устал.

— Хорошая чистенькая девчушка.

— Где она?

— Она — это я.

Она поднялась с колен и повернулась ко мне.

— Прости, но я действительно слишком устал, правда.

— Всего 2 доллара.

— Нет, прости.

Она вышла. Через несколько минут я услыхал голос этого мужика.

— Слушай, ты хочешь сказать, что жопу свою ему толкнуть не смогла? Да мы дали ему самый лучший номер всего за пятерку. И ты теперь хочешь сказать, что не смогла ему толкнуть жопу?

— Бруно, я пыталась! Чесслово, ей–бо, пыталась, Бруно!

— Блядина ты грязная!

Я знал этот звук хорошо. Не пошечина. Хорошим сутенерам по большинству не безразлично, есть бланш на лице или нет. Они бьют по шеке, у самой челюсти, подальше от глаза и рта. У Бруно, должно быть, тут большая конюшня. То определенно был удар кулака о голову. Она взвыла, ударилась о стену, а братец Бруно заехал ей еше разок — так, что стена вздрогнула. Так она и отскакивала, то от стены, то от кулаков, и орала, а я потягивался в постели и думал: н-да, жизнь иногда — действительно штука интересная, но что–то не очень мне хочется все это слушать. Если б я знал, что так все обернется, я б ей кусочек уделил.

Потом я заснул.

Наутро я встал, оделся. Естественно, оделся. Но просраться по–прежнему не получалось. Поэтому я вышел на улицу и стал искать мастерские фотографии. Зашел в первую.

— Слушаю вас, сэр? Хотите сняться на карточку?

Она неплохо выглядела — рыжие волосы, улыбается мне снизу вверх.

— С такой–то рожей — зачем мне на карточку сниматься? Я ишу Глорию Вестхэвен.

— Я Глория Вестхэвен, — ответила она, закинула одну ногу на другую и поддернула юбку. А я думал, нужно сдохнуть, чтобы попасть в рай.

— Что это с вами такое? — спросил я ее. — Какая вы Глория Вестхэвен? Я познакомился с Глорией Вестхэвен в автобусе из Лос — Анжелеса.

— А у нее тут что?

— Ну, я слыхал, что у ее матери тут фотостудия. Пытаюсь ее найти. В автобусе между нами кое–что было.

— Хотите сказать, что в автобусе между вами ничего не было?

— Мы с нею познакомились. Когда она выходила, у нее слезы в глазах стояли. Я доехал до самого Нового Орлеана, потом поймал автобус обратно. Ни одна женщина раньше из–за меня не плакала.

— Может, она плакала из–за чего–то другого.

— Я тоже так думал, пока все остальные пассажиры не начали меня материть.

— И вы знаете только, что у ее матери тут фотостудия?

— Только это и знаю.

— Ладно, послушайте, я знакома с редактором главной газеты в этом городе.