Виктор Шмаков - Евангелие от Антона

Антон:

— Да, вопрос, как говорится в лоб. Дай собраться с мыслями… Если по логике, то ты, конечно, прав. Возможно, ты ожидаешь, что скажу: вот именно мы, наша Церковь в правильного–то Бога и верим. А вот не скажу я этого, поскольку и сам об этом немало думаю, и самого, иной раз, одолевают сомнения. Найти истинные ответы на вечные вопросы — это очень непросто. Может, наличие множества религий — это и есть результат этих поисков?

Артём:

— Это поп ли со мной говорит? Это же уже на ренегатство похоже. Ведь ты, выходит, признаёшь право на такие поиски. А должен бы сказать, что в Священных Писаниях все эти ответы уже и так давно даны.

Антон:

— Знаешь, Артём. Попав сюда, в эти обстоятельства, я чуть ли не впервые в жизни получил возможность мыслить свободно, говорить то, что думаю. В эти несколько дней немало размышлял о том, что же это со мной случилось, почему? Наказание? Испытание? Или это мне дана возможность осмысления чего–то, чего мы в суете и толкотне нашей жизни в том времени, в нашем будущем сделать никак не можем. То времени не хватает, то лень, то навязанные нам шоры и стереотипы мешают. А главное — мы там в этом и потребности–то как бы не ощущаем. Жизнь несёт нас в каком–то своём мутном потоке, барахтаемся, локтями друг друга пихаем, стараемся к какому–то берегу прибиться, кому–то это вроде как удаётся, но, на самом деле, этот берег зыбкий, или быстро же рушится, или потихоньку расползается, и вот человек опять в той же мутной воде, которая продолжает нести его в Лету. А там для всех один и тот же конец, забвение… И вот теперь, это реальное для нас осязание понятия времени, эта девятисот лет давности деревня, где живут по практически естественным законам бытия, позволили, да и заставили даже на многое посмотреть другими глазами.

Артём:

— Хорошо ты о нашей, той жизни сказал. Но сегодняшнюю, этого времени жизнь чрезмерно идеализировать не надо. И здесь хитрый стремится проехаться на простаках, имеющий власть — для себя её в полной мере употребить, склонный к порокам — этим порокам отдаться. Это здесь, в деревне, живя рядом с такими как Гордей или Фока, мы почти идиллию видим. А попади мы с тобой не сюда, а в Рязани в княжью ставку?.. Как–то у одного моего интернетовского знакомого, Валерия Волкова прочитал стихи, вот из них четверостишье:

И через год или десять приходит прозренье,

что по–другому уже, однозначно, не будет.

Просто абстрактный кошмар под названием «время»

болен конкретной чумой под названием «люди».

Антон:

— Да, пессимистично…

Артём:

— Стихотворение так и называется — «Абстрактно–пессимистическое».

Антон:

— Но есть ведь ещё вот какой момент. Многим людям по жизни бывает нужно во что–то верить. Так человеку легче жить, психология у него такая.

Артём:

— С этим я совершенно и полностью согласен. Мало того, это не просто многим людям нужно, это нужно буквально всем. Даже не представляю человека, который мог бы вообще без какой–либо во что–либо веры обойтись. Только вот степень зависимости от веры у людей разная, так же как и степень критичности к этим верованиям. А ещё добавлю, что под «верой» и «верованиями» вовсе не обязательно имею в виду религию. Скорее даже наоборот, религия — это несколько отдельная статья, тут уже ближе вот именно к зависимости, к психологической зависимости. Это если касается человека. Если же говорить о роли религии для общества, то там ещё всё более серьёзней.

Вот вернёмся к разговору о язычестве. Что в нём плохого? Верят в своих домашних богов — в Овинника или Домового, молитвы им произносят, подношения дают — первый сноп, блинов положат. И ведь заметь — никаких посредников в виде попа, и целого института — церкви, общение напрямую происходит. А требования от этих богов какие? Чтобы снопы клали в порядке, чтобы овин протапливали когда полагается, в срок, в ветреную погоду топить нельзя, иначе пожар будет и так далее. И не заглядывали эти языческие боги под одеяло — «так что имеющие жён должны быть как не имеющие». Делали детей, когда хотели, в своё удовольствие. Вот же ведь какой иезуитский приём создатели религий придумали — объявили грехом совершенно естественные, «плотские» вещи, объявили добродетелью «укрощение плоти», ввели кучу ограничений и запретов. Выполнение которых для нормальной жизни, во–первых, абсолютно ненужно, во–вторых, очень затруднительно, потому что — противоестественно. Их особо–то и не соблюдают, даже те, что воцерковлённые. От этого, соответственно, опять же, во–первых, осознание собственной греховности, во–вторых, хотя бы даже в подсознании, но ощущение за религией её искусственности, лицемерия, лживости.