Виталий Московенко - Золотой ретривер

С новым глотком жизни Марк может приняться за извлечение нужной информации на карты пополнения телефонного счета. В то же время, сны Яна блуждали по тропинкам, которые они же создавали, а время наслаивалось само на себя.

" — Да, я знаю, но…

— Но ты почти с ней не говорил.

— Ну, верно, но…

— Такое впечатление, словно ты даже избегаешь ее.

— Впечатление, наверное, и такое, но…

— Я в тревоге… Она слишком мила… Лучше поберегись.

— Поберечься? А почему еще, на твой подслеповатый взгляд, я стараюсь держаться от нее подальше? Я берегусь! Потому что она слишком мила! Она добра, нежна и опасна. Следует быть с нею поосторожнее…»

Сказать по правде, оба кузена, находящиеся в одной квартире, тревожились. И боялись. Ибо дело было не только в «загадочной девушке»: вся маленькая «общая» семейка была доброй, нежной и опасной, от дедов до последнего червячка–детеныша. Они стали небезразличны. И по мере того, как в сердце разрасталась раковая опухоль этого чувства, сердце набухало страхом. «Сердечная избыточность». Самый коварный недуг, зачастую поражающий тот мифический орган, что гонит жизнь по жилам: щемящая ишемия, осложненная аритмией страха. Детская игра «холодно–горячо» в степени лихорадки. Мы тоскуем по близости — и почитаем ее за яд, когда она ниспослана. Мы сызмальства учимся остерегаться близости: «никогда не раскрывайся» — учимся мы… Неужто ты хочешь, чтобы чьи–то грязные заскорузлые пальцы теребили сокровенные фибры твоей души? Никогда не бери конфетку у незнакомца. Или даже у друзей. Стащи тайком мешок ирисок, когда никто тебя не видит, но не принимай, никогда не принимай от чужих… Неужто ты хочешь быть кому–то обязан? А главное — забудь о заботе, забудь навсегда. Ибо забота, симпатия заставят тебя опустить мост своего замка и высунуться из панциря…

И к этому списку можно добавить еще одно простое правило: «Никогда не напивайся сверх своей меры». Ибо, как мне представляется, именно выпивка, чертов алкоголь окончательно протравил замок на последней двери, хранящей пошедшее уж было на поправку эго… Он протравил замки, засовы, расшатал петли, и не успел сообразить о надвигающейся опасности.

В коридоре послышались шаги, уже немного более уверенные, нежели несколькими часами ранее. Ян прошелся по ковру, заглянул в комнату, где его товарищ уже управился с декодированием аудиочастот, записью на SSD-накопитель отснятого с помощью скиммера видео и просмотром «Зеленой мили».

— Сколько сейчас времени?

— Пять. — ответил Марк, не посматривая в сторону силуэта Яна.

— Надеюсь, что пять часов дня?

— Вид с окна подскажет тебе правильный ответ. — все так же безпристрастно говорил «мистер Блащиковски».

— Ура. — промычал Ян. — Я был прав. Где сейчас еще пять часов?

— В смысле? — с удивлением от глупого вопроса, но все же решился взглянуть на кузена Марк.

— Учитывая географическое положение.

— Везде.

Ян все еще простаивал на пороге, как опытный водитель прогревает свой ржавый драндулет. Спустя десяток–другой секунд Ян произнес:

— Чего у тебя есть попить?

— Лишь виски да вино, но от этого ты будешь не в восторге. Попей воды с‑под крана.

Ничего не ответив, Ян развернулся и пошлепал своим 45‑м размером ноги на кухню. Марка же в это время изнутри распирало. В эмоциональном плане. Злость и интерес к новоиспеченной персоне формировали фрустрации и возможную несдержанность, а переизбыток дофамина в организме лишь способствует этому. Но Марк держался как мог, и для того, чтобы не заорать во всю глотку сгоряча, он даже пытался не смотреть в глаза своему другу. Хотя, компетентность и интеллигентность здесь не к месту.

Ян возвращался с кухни в своей же помятой одежде. Он присел на диван рядом с креслом Марка, и обхватил руками собственную голову — то ли от стыда и чувства вины, то ли попросту от головной боли. Вот так они и сидели. Марк сидел и просматривал моменты фильма, которые он упустил за сном, а Ян о чем–то размышлял или готовился к предстоящей буре. Но «мистер Блащиковски» не сдержался.

— И все же: кто она?

Ян плавно, даже элегантно, отдернул голову от ладоней, и сделал вид, как будто не понимает о чем допрашивает его Марк. Господи, какой же идиот. Спили, как дешевую шлюху. Еще и деньги отняли. Но поняв, что его равнодушие тщетно, Ян все же решился на издавание звуков:

— Знаешь, возможно я и виноват. Виноват в том, что не посоветовался с тобой. Виноват в том, что самовольничал и ничего тебе не говорил. Взять хотя бы сегоднешний случай. Да, это была она вместе со мной в супермаркете. — Марк теперь с немного большим интересом вглядывался в лицо Яна. — И вообще, раз уж мы о ней заговорили, то вынужден сказать, что мы с ней уже знакомы несколько месяцев.