Виталий Гладкий: Золото гетмана

30 апреля 1722 года выдалось ясным, погожим. Мелкие тучки на голубом небе казались заблудившимися барашками, которые выбились из сил и теперь застыли на месте как приклеенные. Даже серо-голубой, словно наилучшая дамасская сталь, Финский залив, этот никогда не закрывающийся мешок бога Эола [1]  Эол – в древнегреческой мифологии владыка ветров, обитавший на плавучем острове Эолии. , успокоился, притих, и только изредка легкий ветерок пробегал по верхушкам деревьев и снова впадал в полуденную спячку, разморенный не по-весеннему жарким солнцем.

Уже подсохшая Петергофская дорога, начало которой положил в 1710 году своим указом царь Петр Алексеевич, полнилась подводами, груженными разнообразными строительными материалами. По указанию самодержца равномерно нарезанные вдоль дороги по обе ее стороны участки раздали знати под усадьбы, а получившийся гигантский архитектурный ансамбль должен был затмить дорогу из Парижа в Версаль. На первых порах строительство усадеб и дач было своеобразной повинностью для приближенных Петра Алексеевича, которая исполнялась ни шатко ни валко, однако постепенно дачная местность у Петергофской дороги стала престижной, и работа закипела.

На даче боярина Петра Ивановича Бутурлина, расположенной в одиннадцати верстах от столицы, рядом с финской деревушкой Уляля, переименованной русскими в Ульянку, трудился десяток казаков Черниговского полка [2]  Черниговский полк – административно-территориальная и войсковая единица Левобережной Украины в XVII—XVIII веках. Создана в 1648—1654 годах с центром в городе Чернигов. В 1720 году Черниговский полк насчитывал 18 сотен казаков. , который находился под урядом [3]  Уряд – служебное положение, степень должности; временное состояние в определенном чине. полковника Павла Полуботка; они достраивали флигель. Большая часть черниговцев копала Ладожский канал, и строители дачи благодарили Бога, что их миновала чаша сия: казаки-землекопы мерли, как мухи, от непривычного холодного и сырого климата, тяжелой работы и недоедания. Но еще больше – от тоски по родным местам.

Петр Иванович Бутурлин с некоторых пор – а точнее, с декабря 1717 года – стал потешным «князем-папой», важной персоной, приближенной к государю. После смерти Никиты Зотова он был назначен на роль «всешутейшего и всепьянейшего митрополита Санкт-Петербургского, Ижорского, Кроншлотского и Ингерманландского». К Бутурлину перешел не только пост Зотова, но и его вдова, с которой новый князь-папа, тоже овдовев, обвенчался по настоянию Петра Алексеевича в 1721 году. Поначалу Бутурлин получил прозвище Корчага за умение пить много и не хмелеть, а с 1718 года и второе – князь-папа Ибасса, чем очень гордился.

Дачу стольника [4]  Стольник – дворцовый чин , затем придворный чин в Русском государстве в XIII—XVII веках. По росписи чинов XVII века стольники занимали пятое место после бояр , окольничих , думных дворян и думных дьяков . Бутурлина найти было легко, потому что рядом с ней стояла симпатичная деревянная церквушка. Однажды, находясь в гостях у своего нового князя-папы, царь узнал об очередной победе над шведами и тут же велел поставить прямо посреди пустыря «обыденную» церковь в виде армейской палатки, где и отслужил благодарственный молебен. Позже палатку по указанию Петра Алексеевича заменили настоящим храмом. Его посвятили митрополиту Московскому, святителю Петру, небесному покровителю государя, которого он особо почитал.

Казаки как раз варили кулеш с сухими грибами. Они работали с раннего утра – едва начало светать, поэтому здорово проголодались.

– А что, Василь, пшено-то дрянь, с мышиным пометом, – с вызовом сказал один из казаков – темнолицый, жилистый, с лихим взглядом из-под густых черных бровей.

Длинные вислые усы и уже начавший седеть «оселедец» на бритой голове свидетельствовали о том, что в свое время он принадлежал к запорожской вольнице.

– Не хочешь есть, Ширяй, никто тебя не заставляет, – ответил ему молодой казак-кашевар с тонкой ниточкой черных усов, оттеняющих неожиданно жесткий для его возраста излом резко очерченных губ.

– Опять завелись, – недовольно пробурчал старый Мусий Гамалея. – От бисови диты…

– Та ни, батьку, это мы так… – смутился Василь.

Во взгляде, который он бросил на старого казака, сквозили любовь и почитание. Мусий был Василию за отца; он обучал юношу всем премудростям казацкой науки сызмала. Никто не знал, сколько Гамалею лет. Казалось, он живет вечно. Мусий и его брат Григорий вместе с Богданом Хмелем сражались с поляками под Желтыми Водами и Корсунем. А в битве под Пилявцами Гамалея вместе с приходским священником был подослан к польским рейтарам (их якобы взяли в плен) и выдал князю Заславскому, одному из предводителей войск Речи Посполитой, «страшную тайну» – будто бы на помощь казакам пришло сорокатысячное войско крымского хана, чем навел на поляков панический страх.