Игорь Сахновский - Свобода по умолчанию (сборник)

Что же касается восторгов, то в этом смысле Турбанов был ненамного сдержанней, чем та прекрасная дурочка, оравшая «мы летим!». Он мог мысленно ахать и любоваться хоть колоннадой дымовых труб на крышах викторианских особняков, хоть побуревшей от старости краснокирпичной кладкой, запёкшейся и, кажется, раскалённой, невзирая на зимний лондонский дождь.

По прилёте Турбанов был встречен человеком с внешностью боксёра-тяжеловеса и с табличкой “Mr Kondeyev” . Пока молча шли к машине, к ним присоединились ещё двое ребят такой же медвежьей наружности. Вот эти три медведя довезли его из Хитроу в центр города, в Мейфэр, и с почти комическим подобострастием высадили и откланялись у входа в отель, где для Турбанова был забронирован «президентский» номер на подозрительно пустынном третьем этаже.

Это был отель, облюбованный тихими, анонимными магнатами и особо дорогими гостями из Персидского залива, недавно обновлённый и перелицованный, с затейливым фасадом в розово-персиковых тонах, с запредельными ценами, мраморно-голыми Афродитами, гобеленами, коринфскими пилястрами и зеркальными лифтами такого размера, что Турбанов согласился бы прямо в лифте и заночевать.

Номер, куда его заселили, вероятно, должен был поражать воображение чёрно-золотым убранством и поляроидными окнами от пола до потолка, но Турбанов в первые же минуты чуть не убился, когда, пытаясь выйти на балкон, сбил с ног двухметровую простоволосую пальму в кадке и сам повалился на неё.

Молодой человек в фисташковой курточке будто специально караулил за дверью, дожидаясь, когда гость падёт в неравном бою с пальмой и можно будет явиться на шум.

«Я ваш персональный дворецкий, сэр. Могу я чем-то помочь?» – он говорил по-русски с таким странным акцентом, что мог сойти за русского, который притворяется англичанином.

Да, помощь Турбанову нужна, просто необходима. Надо спасти эту пальму – убрать от греха подальше, пока он её не погубил. И, если можно, снять с кровати вон тот кошмарный балдахин.

«Балдахин убрать совсем, сэр?» – «Да, целиком и полностью. Давайте, я вам помогу!»

По завершении спасательных работ Турбанов, не раздеваясь, прилёг на краю необозримой кровати. И тут же сорвался в какой-то чудесный беспосадочный сон, где вместо сюжета главенствовало состояние полёта в зоне турбулентности. Разбудил его один из телефонов, лежащих на дне портфеля.

Сообщение, написанное в знакомом до боли корявом канцелярском стиле, напоминало, что завтра у Кондеева имеет место быть чрезвычайно важная встреча с руководством банка. Запрещается пользование любым случайным, посторонним транспортом и самовольное покидание отеля в течение 24-х часов.

Он стёр сообщение, распотрошил телефон и бросил обломки в чёрно-золотую корзину для бумаг, похожую на погребальный сосуд. Часы показывали половину первого ночи – самое время для «покидания», решил он.

Спускаясь к выходу, он лелеял надежду не потревожить и не встретить ни одну живую душу, но внизу, напротив ресепшен, как ни в чём не бывало в ампирном креслице сидел его персональный дворецкий и читал что-то занятное в мягкой обложке. Обойти его молча не удалось, молодой человек был гораздо проворней, и по ковровой дорожке, сползающей с крыльца, они уже шли вдвоём.

«Есть какие-то вопросы, сэр?»

«Ну, пусть будет вопрос. Что вы читаете?»

Тот с готовностью поведал, что учит наизусть отрывок из художественной прозы, потому что готовится поступать в театральную школу.

«Что за отрывок? Можете прочесть вслух?»

Дворецкий убрал книжку за спину, зажмурился и начал вполголоса декламировать, смакуя каждый ударный слог:

“Lolita, light of my life, fire of my loins. My sin, my soul. Lo-lee-ta: the tip of the tongue taking a trip of three steps down the palate to tap, at three, on the teeth. Lo. Lee. Ta”.

Турбанов припомнил, как его увольняли с работы, как ползло по столу животное скоросшиватель со стопкой улик в никелированных зубках, и сдержанно заметил:

«Очень лирическая книга. Наверно, про любовь».

Вокруг было довольно темно и мокро. Когда они отошли шагов на сто, сзади послышалось шуршание шин: полностью тёмный, безглазый автомобиль очень медленно двигался вдоль тротуара вслед за ними.

«Как вас зовут?» – спросил Турбанов.

«Альдебаран, сэр».

«Что – как звезду?»

«Да, сэр. Это самая яркая звезда в созвездии Тельца. Родители в молодости увлекались астрономией. Но вы можете называть меня Алексом».

Он озирался по сторонам и слишком выразительно нервничал.