Исмаил Шихлы - Антология современной азербайджанской литературы. Проза

Весь рабочий день в редакции протекал в русле подобных извилистых и мучительных размышлений. Вагиф словно попал в лабиринт и никак не мог из него выбраться. Незаметно поглядывая на Дурдане, он невольно сравнивал ее с Самирой, почти презирая себя за такие мысленные сравнения. И не было нити, чтобы выбраться из этого лабиринта, конца нити…

Тесей, разматывая клубок нитей, переданный ему Ариадной, продвигался вперед по запутанным переходам мрачного лабиринта. «И верно, если бы я не взял с собой клубок нитей, как же я выбрался бы из этого темного царства? Здесь точно так, как, наверное, в царстве Аида». Снова послышался страшный, леденящий кровь рык Минотавра. Рык разносился где-то близко, на сей раз почти рядом. Эха уже не было. Затем все вокруг снова погрузилось в безмолвие.

…Внутри квартиры царила мертвенная тишина. Афаг переходила из комнаты в комнату, и издали и совсем рядышком этот голубой жакет, казалось, вонзался ей в глаза. Не удержалась, подняла, глянула на изнанку жакета. Опешила. Один конец крючка на жакете был оторван. И на ее жакете крючок был точно так оторван, поленилась, не стала зашивать. И здесь, на том же самом месте. Так… Так… Афаг прохаживалась по гостиной, желая что-то вспомнить, осмыслить, но понять, как этот жакет оказался здесь, никак не могла. Присев на диван, она опять взяла в руки жакет, в который раз стала внимательно рассматривать его. Может… Нет, это было бы уж слишком…

Отец и сын, стоя на вершине обрывистой скалы на берегу безымянного моря, прощались.

— Я буду стоять на краю этой высоченной скалы, стану ожидать тебя. Твое судно, Тесей, я должен увидеть первым. Но…

— Говори, отец, выскажи все, что на сердце, говори, приказывай!

— Я хочу узнать первым, что ты одержал победу. Но как?..

— Об этом в Элладе раньше всех узнаешь ты, отец!

— ???

— Если победа будет за мной, если с помощью Божественного Зевса я одолею Минотавра, мои моряки поднимут на мачте белый парус. А если… — голос Тесел был переполнен печалью и горечью, — если я не выйду из этой схватки живым, если мне не достанется счастье вернуться на родину, прильнуть к твоей руке, то на мачте будет поднят черный парус.

Эгей, отец доблестного Тесея, горестно отвел глаза. Бесконечная печаль и любовь переполняли его душу. Прижав дрожащими руками к груди голову любимого сына, он тихо произнес свою последнюю просьбу:

— Если бы я мог удержать тебя от этого невозвратного пути. Но знаю. Это невозможно. Молю тебя, Тесей, помни. Вернись только с белым парусом. Если этого не случится, я вслед за тобой протопчу дорогу к берегу реки Стикс, в царство Аида. Без тебя мне на свете не жить. Пусть сам Зевс поможет тебе…

Ниже скал, на противоположном берегу безымянного моря, покачиваясь на зыбких волнах, с нетерпением Тесея ждало небольшое судно. Двенадцать гребцов, не суша весел, сидели в полной готовности. Под ненавидящими взглядами следивших за ними с вершины высокой скалы Тесей, крепко обхватив Ариадну, спрыгнул вместе с ней с каменистого подножья горы прямо на палубу судна. Под приветственные, радостные крики моряки подняли парус и поначалу осторожно, затем, отплыв от берега на достаточное расстояние, с особым рвением, сильней налегли на весла. Словно подхваченный ветром лист оливы, судно полетело по волнам. Стоявший неподвижно на скале, будто изваяние, Минос — отец Ариадны — на глазах глядевших на него моряков понемногу превращался в точку. В такую же маленькую точку превратилось в глазах Миноса и то самое судно Тесея.

Как это ни ужасно и непредставимо, сомнений нет. Жакет, брошенный на спинку дивана, принадлежит ей. Жакет, что должен аккуратно висеть в ее гардеробе, лежал закинутый на спинку дивана здесь, в комнате, где было совершено преступление. Немыслимо. Но это так.

Ее мысли разбегались, рассеивались, пока она внимательно рассматривала подкладку жакета. Пред глазами понемногу стали оживать какие-то пунктирные, зыбкие видения, половинчатые переходы лабиринта ее жизни. Некоторые картины казались ей знакомыми, другие — нет. А то, что было зримо, напоминало сон. В этом сне иногда из небытия выплывало и лицо Надира.

«Что делает этот человек в моей жизни?» — Шабнам все еще не могла как следует понять, осмыслить происходящее с ней. Сегодняшнее знакомство с Надиром. Она подозревала, что это не обычное знакомство. В душе ощущала, что с ним ее соединяет нечто глубокое, можно даже сказать, глубинное. В этих глубинных пластах сознания звучали удивительные слова, переплетались поразительно осмысленные реалии. Эти незнакомые прежде хаотичные мысли уже стали изнурять ее.