Зденек Плугарж - Если покинешь меня

После этого разговора Вацлав жил в какой-то летаргии, словно смотрел на себя со стороны. И все-таки где-то в глубине души он подводил итоги, все пережитое приобретало формы, отчетливые контуры.

Каков результат твоей одиссеи в Западной Германии? Беспрерывный ряд проигрышей. Ты имеешь право выйти из игры!.. Not eligible, нежелательный или что-то в этом роде. До сих пор каждый тяжко расплачивался за недоразумения с папашей Кодлом. Отечески заботливый пастырь своих овечек, владыка их жизни. Зачем убивать овцу? Есть такие пути, на которых она погибнет сама.

Катка, его любовь. Двое измученных, опустошенных людей — погасшие глаза и погасшие сердца. Раньше или позднее, но горение угасает, ведь и для самого маленького огонька нужен кислород.

Вацлав часто думал о профессоре. Единственный выдающийся человек из тех, кого он здесь узнал. Словно гранитная скала, возвышался он над поверхностью этого моря стоячих вод. Вацлав часто представлял себе, как Маркус входит в университетскую аудиторию в Кембридже или в Чикаго, снова хорошо одетый, уверенный в себе. Индивидуальность. Студенты затихли, поднялись, приветствуя его.

Нет. Профессор-социолог Маркус снова лежит на своих нарах с вонючей гнилой соломой, в грязной рубашке с обтрепанным пожелтевшим воротничком. Он жарит на маргарине несколько картофелин, ест селедку и ждет места учителя истории в женской гимназии.

Not eligible, нежелательный или что-то в этом роде: никакое высшее учебное заведение не примет студента, у которого документы не в порядке. А твои руки слишком слабы, чтобы копать каналы, грузить уголь, носить мешки с пшеницей. Нет, он бежал сюда не за карьерой поденщика. Может быть, со временем тебе дадут Fremdenpass. Эта бумага откроет перед тобой двери для безвозвратного выезда из Германии. С этим паспортом ты сможешь поехать и за океан. Поначалу ты обязан представить подтверждение, что тебя там кто-то принимает на работу. Однако никто не пожелает принять на работу not eligible. Так замыкается круг, из которого нет выхода.

Хотя, впрочем, выход есть. Правда, всего один.

Вацлав шел в город. Навстречу двигались машины, люди… Он смотрит на молодую мать с детской коляской, на рабочего, несущего термос с кофе. Вот две девушки, обнявшись и громко смеясь, поверяют друг дружке свои любовные дела. У Вацлава такое чувство, что хотя он еще и ходит среди живых как живой, но уже мертв.

Острый запах весенних цветов отвлек его. Сады предместья уже пестрели желтыми звездочками форзиции.

Перед глазами Вацлава — плачущая мать. Она обливалась слезами все время перед его отъездом, когда уже и она и отец, не видя другого выхода, наполовину согласились с побегом Вацлава — оба непоколебимо верили, что он скоро вернется дипломированным врачом.

А Мерцфельд утопает в желтом половодье форзиций.

Вот и маятниковые двери «У Максима».

Вацлав оглядывается по сторонам: давно он тут не был. Ничто не изменилось с того момента, когда он впервые вошел сюда. Только сутулая спина генерала еще более сгорбилась, да шея буфетчицы Маргит требует теперь больше косметических средств, чтобы прикрыть новые морщины. Один только визгливый оркестрион противостоял воздействию времени. Он прожил уже полстолетия, проживет, вероятно, и еще больше и своим варварским ревом неутомимо будет приветствовать торговлю любовью и краденым товаром.

Свободных столиков не было, и Вацлав присел к столу, где уже сидели трое юношей. Изумленные лица, глаза, с ужасом скользящие по завсегдатаям кабачка, пестрому сброду из Валки. Вацлав невольно вспомнил о своих товарищах: Ярде, Гонзике. У них были точно такие же испуганные глаза и тоскливая мысль: что-то должно с ними произойти — прочь, прочь отсюда.

— Вы здесь уже давно?

— Два дня.

На губах Вацлава снисходительная улыбка.

Ребята, словно ожидая от него спасения, рассказали свою историю. Они ехали, чтобы работать в молодежной бригаде на Шумаве, в поезде познакомились с девушкой, та уговорила их остановиться в соседней деревне у ее дяди, там им будет лучше. В воскресенье они отправились на прогулку к истокам Влтавы. Шли, шли, и вдруг перед ними западногерманский пограничный патруль: «Halt!» Опомнились ребята уже в Пассау, а их приятельница как сквозь землю провалилась.

— Как она выглядела?

— Блондинка, пухлые губы, курносый носик, на щеках угри, водянистые глаза. Назвалась Мартой.

Вацлав устало прикрыл глаза.

— Она сказала вам неправду. Ее зовут Ганка.

Ребята открыли рты от изумления, но Вацлав встал: в дверях показалась знакомая личность: сдавленный череп, узкие плечи, отвратительные выпученные глаза. По знаку Вацлава Колчава молча последовал за ним в каморку позади распивочного зала. Маргит ногою захлопнула за ними дверь.