Зденек Плугарж - Если покинешь меня

Хозяин, Зепп Рюккерт, встретил их во дворе своего обширного хозяйства. Он без всякого восторга посмотрел на тощую, слабую фигуру Вацлава, спортивная выправка Ярды его слегка смягчила; он прикрикнул на барбоса, яростно кидавшегося на обтрепанных чужаков, и спросил:

— Что умеете?

— Они всему научатся за полдня, как я, — ответил за всех Капитан.

— Если работа будет спориться, заплачу по шесть марок за день, в полдень — обед. И старайтесь, хлопцы, такая удача выпадает одному из тысячи.

— Мерзавец! — отвел душу Капитан после ухода Рюккерта. — Немцу он заплатил бы пятнадцать — двадцать марок в день да еще застраховал бы его. Но нам все равно повезло.

В тот день пахал только Капитан. Остальные сажали картофель. В полдень три новоявленных работника не могли разогнуть спин. Долго ждали они в сарае, сидя на охапках соломы, обещанного обеда. В смежной половине за деревянной перегородкой нетерпеливо били копытами и изредка ржали лошади. Наконец девушка принесла большую кастрюлю картошки с подливкой и кормовую репу.

— Это посылает нам герр Рюккерт со своего стола? — помрачнел Капитан.

Девушка смущенно почесывала бедро. На ее грязные босые ноги были надеты стоптанные ботинки без шнурков, прядь жирных волос свисала на лоб. Она оценила кудри Ярды и его крепкое тело, слегка приоткрыла мясистые губы и провела грубой ладонью по своей груди.

— Вас тоже этим кормят? — спросил Капитан и посмотрел на ее губы, обметанные лихорадкой.

Поколебавшись, она утвердительно кивнула.

— А сколько вам платят?

Загрубелая рука перестала наконец чесать бедро.

— Деньги забирает Иохем.

Они не успели спросить, кто такой Иохем: вошел хозяин.

— В лагере мы едим за столом, — сказал Капитан.

Рюккерт посмотрел на батрачку, как будто заподозрил ее в том, что она подстрекала этих перебежчиков, но тут же отбросил эту абсурдную мысль. Он широко расставил ноги и не спеша стал набивать коротенькую трубку.

— А кем вы были раньше? — гнусаво спросил хозяин, попыхивая трубкой, потом кивнул квадратной головой батрачке и произнес одно лишь слово:

— Geh! [108] Ступай! (нем.) .

Девушка немедленно исчезла.

Капитан достал помятую сигарету, но, подумав, что сидит на соломе, спрятал ее обратно.

— Солдатом, летчиком, — ответил он.

Рюккерт тихонько присвистнул.

— Во время войны?

Капитан кивнул.

Хозяин схватил его за рукав и вывел из сарая.

— Schau [109] Смотри (нем.). , — и сильной красной рукой, поросшей рыжеватыми волосами, указал в сторону города. — Полюбуйся на эти разбитые дома. В старый город тоже попала бомба, и костел девы Марии не пощадили. Может, это твоя работа? — Хозяин отпустил рукав Капитана и вернулся в сарай.

В те времена немцы ели не за столами, а в траншеях, в ямах, вырытых в земле, а шесть миллионов из них перестали есть вообще. — Он выпрямился и вынул трубочку изо рта, его короткие, вверху расстегнутые башмаки очень напоминали ботинки пехотинцев вермахта. На розовом лице фермера появилась усмешка.

— Я не могу, господа, — он особенно подчеркнул последнее слово, — предложить вам место у обеденного стола. Как изволите знать, нанимать на работу беженцев запрещено. Если кто-нибудь увидел бы вас у меня в доме, я бы имел неприятности, а вас посадили бы. — Он посмотрел на ручные часы. — Вы обедаете уже три четверти часа. Мне на обед хватает полчаса. — Хозяин повернулся и вышел.

— Свинья! — по-чешски сказал ему вслед Капитан. Однако на лице его не было особого возмущения.

Они опять сажали картофель, а Капитан пахал. На противоположном конце поля эту же работу делали машины. Но или их было недостаточно, или труд беженцев обходился дешевле. В последующие дни бороновали, очищали выгребную яму на дворе имения, потом опять сеяли, а после вывозили навоз. Вацлав стал похож на привидение и еле передвигал ноги от усталости. Он никогда не занимался физическим трудом, а шесть месяцев жизни в лагере ему отнюдь не прибавили сил. Гонзик тоже сжимал в кулаки покрытые кровоточащими мозолями ладони. Иной раз у парня навертывались слезы на глаза. Вечером Вацлав и Гонзик еле живыми добирались до своего барака, их глаза смыкались уже над немудреным ужином, а свалившись на нары, они засыпали мертвым сном.

В первой половине дня в субботу на поле пришел приказчик Иохем и увел Вацлава во двор фермы. Они подошли к прицепу, нагруженному каменным углем.

— Перетаскаешь в сарай, там вот возьмешь ушат, — сказал Иохем, чавкая жевательной резинкой. Он минутку с интересом рассматривал Вацлава, а потом ушел.