Пётр Самотарж - Одиночество зверя

Кортеж влетел в Кремль, покрышки зарокотали по мокрой после дождя брусчатке. Президентский «Мерседес» въехал под арку парадного входа Сенатского дворца и остановился во внутреннем дворике у крыльца. Саранцев сидел несколько секунд, задумавшись. Некоторое время его морочил неожиданный интерес к двум скульптурам, установленным у входа в только что оставленную позади арку. Слева определённо высилась богиня правосудия, легко узнаваемая по завязанным глазам и весам — память о давнишней принадлежности здания московским департаментам Сената, высшей судебной инстанции Российской империи. Справа от арки размещался лев с некой человеческой фигурой рядом — возможно, аллегорической. Игорь Петрович не имел к скульптурам ни малейшего отношения. Он не приказывал их установить, не собирался их сносить. Они уже стояли на своих нынешних местах, когда он впервые в жизни оказался в закрытой для туристов части Кремля, но несколько последних месяцев он изредка вдруг отвлекался на них, не столько думая, сколько пытаясь догадаться, каково их предназначение в его жизни. Всякий раз, проезжая в лимузине между правосудием и неизвестностью, Саранцев вдруг испытывал желание выяснить каким-либо образом значение непонятной ему композиции. Желание не мешало ему ни жить, ни спать, ни работать, оно не отравляло ему существование и не напоминало о смерти или ещё о чём-нибудь неминуемом, просто спустя некоторое время он стал удивляться уже самому желанию, а не причине его возникновения. И до сих не задал ни единого вопроса, не попытался провести исследование самостоятельно, только стал раздражаться при обострении внезапно обнаружившейся у него любознательности. Какая разница, кого изображает скульптурная группа у въезда в Сенатский дворец? Наверное, он единственный человек на свете, занятый решением этого бессмысленного вопроса. Надо работать.

Офицер ФСО открыл дверцу, Саранцев энергично выбрался из машины и взбежал по ступенькам. Возле дверей ему отдал рапорт дежурный по президентскому полку, высокий капитан с надвинутым на глаза козырьком фуражки, Игорь Петрович на ходу пожал ему руку, вошёл во дворец и поднялся по мраморной Шохинской лестнице на второй этаж. Каждый раз его раздражала необходимость шагать по длинному коридору назад, в сторону арки, под которой только что проскользнул его лимузин. С другой стороны, немножко размяться — совсем не вредно.

В приёмной его встретили дежурные сотрудники администрации, он пожал руки и им тоже, затем вошёл в кабинет. В тот самый, где появлялся прежде по вызову Покровского в качестве подчинённого и где теперь изредка встречался с ним же при телекамерах, но уже по договорённости. Игорь Петрович болезненно поморщился от нового, им же самим придуманного укола самолюбию, затем уселся в своё кресло. На столе рядком лежали собранные в отдельные стопки сообщения послов и свежие аналитические материалы Министерства иностранных дел, донесения резидентов и подготовленные Службой внешней разведки сводки, обзор российской и иностранной печати от пресс-службы. Сейчас начнут приходить люди, задавать ему вопросы, сообщать важную для дела информацию, а он будет смотреть на них, думая о своих семейных делах. Семейных? Ни в коей степени. Своей глупой неосторожностью Светка создала большую политическую проблему, и ему теперь нужно её решать, никто другой ему не поможет.

Саранцев подтянул к себе стопку мидовских документов. Посол в ФРГ сообщает о большой вероятности поражения правящей коалиции на предстоящих региональных выборах и следующем из него ослаблении правительства. Что ж тут поделаешь — ослабнет, так ослабнет. Любые попытки России его усилить, будучи замеченными, поведут только к дальнейшему его ослаблению. А как можно оказать политическую помощь незаметно? В Китае укрылся в американском посольстве какой-то диссидент с совершенно непроизносимым по-русски именем. Молодец, что не в нашем — пришлось бы сейчас ещё и над его проблемами голову ломать. Инакомыслящих, ищущих защиты от своего правительства в иностранных посольствах, Саранцев не любил вне зависимости от их национальности и страны проживания. Решил бороться за свою страну — борись, а не заигрывай с иностранцами.

В юности Игорь Петрович из любопытства прочитал книгу какого-то Комаровского, изданную издательством Каткова ещё в 1874 году под названием «Начало невмешательства». Автор излагал в ней точку зрения о непродуктивности внешнего вмешательства во внутренние дела любой страны равно как на стороне оппозиции, так и правительства. Если оппозиция права — пусть завоёвывает симпатии большинства населения, если власть не способна удержаться без помощи иностранных войск — ей лучше пасть. Правда, двадцатый век во многом превзошёл предыдущий, в том числе по размаху репрессий, делающих невозможным любое проявление оппозиционности, но такие режимы отвечают представлениям вверенных им народов о политическом устройстве, поэтому они и приходили к власти.