Пётр Самотарж - Одиночество зверя

— Не знаю. Мне так показалось правильно.

— Раз показалось — значит, судьба ваша такая. Ангел вас привёл.

— Вы верующий, Пётр Сергеевич? — удивился Худокормов.

— Конечно, — уверенно кивнул головой диссидент. — Удивляетесь? Это у вас, у молодых, антиклерикальные замашки. А я в советские времена пришёл к церкви и уходить не собираюсь. Кто бы ни был патриархом, чтобы ни вытворяли священники — меня не касается. В православии постулата непогрешимости нет, грехи служителей не ложатся на Бога. А без него мне бы совсем худо пришлось. Уж и не знаю, остался бы в живых или нет.

Худокормов посмотрел на Ладнова, как на незнакомца, и отвёл глаза. Кажется, нежданное открытие расстроило его, но он сдержался. Разве может взрослый человек и непримиримый борец подчинить душу хорошо зарабатывающим профессиональным борцам за духовность простого народа?

— Нет ничего труднее, чем найти духовного отца, — продолжил зачем-то диссидент. — Лично я потратил на поиски лет тридцать, зато теперь спокоен и решителен.

Худокормов в ответ молчал, а Наташа переводила взгляд с одного собеседника на другого и пыталась понять, кто из них шутит, а кто говорит всерьёз. Группа отошла уже довольно далеко от импровизированного конференц-зала и теперь топталась на тротуаре, отделённом газоном от проезжей части. Одна из машин вдруг, сбавив ход, выпала из общего транспортного потока, наполнявшего округу равномерным механическим шумом и просигналила, нарушив правила дорожного движения. Затем медленно пробралась вдоль бордюра следующие метров сто и заняла последнее свободное место на парковке.

— Мне пора, — объяснил Худокормов и обвёл собеседников прощальным взглядом. — За мной приехали. Автобус ждёт, вы здесь тоже не задерживайтесь.

Энергично взмахнув рукой — почти отдав остающимся честь — он развернулся и пошёл к остановившейся ради него машине. Наташа зачем-то провожала его взглядом, хотя сама боялась продолжения новой сюжетной линии. Дверца незваной машины распахнулась, и на свет божий, словно бабочка из кокона, появилась девушка в джинсах, в белой блузке и с водопадом каштановых волос, ниспадающих на плечи. Её лицо почти невозможно было рассмотреть в подробностях из-за большого расстояния, но фигура показалась Наташе безупречной. Наверное, каждый вечер проводит в дорогущем фитнес-центре. Картинно облокотившись на крышу своего авто, соперница смотрела на приближающегося к ней Худокормова и, кажется, улыбалась ему.

— Незаурядная пассия у нашего Леонида, даже завидно, — равнодушно заметил Ладнов и повернулся к Наташе. — Вы сейчас назад, со всеми?

— Да, я со всеми, — ответила она и отвернулась от ужасающего зрелища.

Пожалуй, Худокормов эту стерву ещё и поцелует — зачем же на них смотреть?

— Ты идёшь? — раздался рядом смутно знакомый голос.

Лёшка стоял невдалеке и чего-то ждал. Может быть, кого-то.

— Куда?

— На автобус. Или ты своим ходом хочешь вернуться?

— Нет, не хочу своим ходом.

Наташа зашагала вперёд решительно и не оглядываясь, словно разрубила Гордиев узел или решила одну из непреодолимых проблем человечества. Потом остановилась, словно вспомнив нечто важное, достала из кармана мобильный телефон и включила его.

— Думаю, дети, мы засиделись, — решительно произнесла Елена Николаевна тоном, не терпящим возражений.

— Мне показалось, мы ещё о многом не поговорили, — возразил Саранцев.

— Конечно. Но ты же не хочешь в один присест наговорить за все пропущенные тридцать лет? Так и до больничного недалеко.

— Видимо, Игорь Петрович не уверен, сможет ли ещё раз выкроить для нас время, — съязвила бывшая Корсунская. — Я вас подвезу, Елена Николаевна.

— Нет, почему? — встрепенулся президент. — Я думал, мы ещё проедемся перед расставанием.

— Нет-нет, Игорь, я с Анечкой. Спасибо за шурум-бурум в школе, но как ты себе представляешь мою дальнейшую жизнь в тихом квартале девятиэтажных панельных домов после того, как я появлюсь там с президентским кортежем?

— Всё равно вас губернатор скоро переселит в отдельный коттедж — на всякий случай, — продолжала обличать общественные язвы бывшая одноклассница.

— Анна Батьковна, ты забываешь о своём Боге буквально каждую минуту, — разозлился Саранцев. — Теперь, если губернатор действительно подарит Елене Николаевне дом, ты скажешь «Я же говорила», а если не подарит, то «Саранцев решил доказать мою неправоту». Правильно я размышляю?