Виктор Пожидаев - Чистые струи

— Приветствую честную компанию! — тонким голосом произнес сухонький, опрятно одетый старичок. — Вы вот это… Вот это… Я не буду вам мешать. Лучку нащипаю, укропчику. Я мешать не буду… Бог ты мой! — ахнул он и забегал вокруг домика. — Ну это просто чудо какое-то, пра слово — чудо! Ровный! А?!

— Ровный! — с достоинством подтвердил Костя. — А ты полы погляди, двери! Ты на крышу взгляни!

Вась Васич забыл про лук и укроп, метался вокруг ветхого жилища, забегал внутрь, ощупывал двери и с любовью поглядывал на зятя.

— Уважил, Костя! Уважил старика… Молодежь-то, а?! Не-е! Молодежь, она — во-о! Сильна молодежь…

Вась Васич сидел с ними за столом, но ни к чему не прикасался. Все поглядывал то на пол, то на дверь, спохватывался, встревал в разговор, но не мог удержаться, чтобы не полюбоваться на переделки еще и еще раз. Петя так понимал его! Еще бы, любая душа радуется порядку, правильности — и в жизни, и во всем. Эх, Надюха! Что ты натворила, что ты наделала своим дурацким письмом… Где теперь мой порядок, моя правильность?

Ему почему-то казалось сейчас, что не во сне, а наяву видел он сегодня своих взрослых детей. Что за плечами — почти полностью прожитая и пустая жизнь, а опустошил ее… Миша Лесков. А когда спохватился, что ударился в глупость, почувствовал, как бурно всколыхнулось сердце. Это было первым признаком его радости по поводу неожиданного приезда Надюхи…

С дачи они вернулись в половине пятого: Слава хотел плавать в соленой воде, стал вдруг, таким капризным, что едва не уехал один.

— А чего это… Чего не покупаться? Не пойму! — уговаривал зятя Вась Васич. — Что ж это… Приехали отдыхать, а отдыху никакого, так нельзя. Молодежь, она отдыхать тоже должна. Езжайте, а чего ж…

Теперь друзья собирались на пляж, а Петя ходил по комнате, заражаясь все большим и большим волнением. Он понимал, что не нужно, что не должен ехать на свидание с Леной: мысли и чувства стали уже перестраиваться, оформляя крен в сторону Надюхи. В переполненном людьми широком вагоне электрички, возвращаясь с товарищами и Вась Васичем с дачи, Петя, совершенно неожиданно для себя, вспомнил и заново остро пережил случай двухлетней давности.

…Их полянка была пуста — вовремя приехали. Река, усыхающая без дождей, рассыпала солнечные искры. К обеду вода в ней прогреется, можно будет купаться в яме у берега, где уже возилась с удочкой одетая пареньком Надюха.

Петя подумал и отогнал мотоцикл под куст — подальше от костра. Ему предстояло печь картошку, готовить чай — приятная и привычная обязанность, без которой он не прочувствовал бы большей половины прелести отдыха на природе.

Они обнаружили и присвоили себе эту полянку давно, грустили по ней нудными зимними вечерами и вспоминали все, что она, такая крохотная, успела им подарить. А это все было беспредметно, но трепетно дорого: ощущение настоящей уединенности, возросшей нужности друг другу, обоюдного понимания с полуслова, с полувзгляда. Здесь Петя, чего почти не бывало дома, чувствовал себя отцом, а то вдруг — сыном или братишкой переменчивой в настроении Надюхи. Она могла впасть в детство и во всей одежде бухнуться в речку, побежать, взметая воду, на ту сторону. Кричать оттуда, что он трус и неженка. А потом гладить лежащую на коленях светлую его голову и глубоко огорчаться новым морщинкам на его лбу, вздыхать, растирая их прохладными пальцами.

Было раннее утро, и все было еще впереди. Надюха изредка выдергивала из ямы шустрых гольянчиков и тогда быстро поглядывала на Петю — видит ли? «Дуракам везет!» — кричал Петя, если видел. Надюха грозила ему кулаком и вновь завороженно смотрела на пробковый поплавок.

Петя еще не успел засыпать в жар картофель, еще и жару-то не было, как на полянку, продираясь сквозь ивовый кустарник, устремилась чуточку помятая новая машина. Она бесшабашно подползла к самому костру и, рявкнув мотором, стихла. «Пьяные!» — тревожась, определил Петя.

Их было четверо, незнакомых и, совершенно очевидно, не излученских мужчин.

— О! Тут и бабы! — вместо приветствия восторженно изумился первый же, вывалившийся из машины, беззастенчивый незнакомец, произведший на Петю отталкивающее впечатление и своим неряшливым костюмом.

— Тогда здесь и гульнем! — послышался из кабины хрипловатый голос.

Они притащили к костру какое-то барахло, сумки и, не обращая на Петю никакого внимания, стали взбивать пламя, сунули в него их с Надюхой заветное бревнышко-скамеечку.