Константин Лагунов - Больно берег крут

Надо было позвонить жене и отречься от вчерашнего обещания либо тут же покончить с неприятным обязательством. Немного поколебавшись, выбрал последнее, и, войдя в кабинет, не сняв пальто и шапки, Черкасов сразу прошел к телефону. Заместитель начальника НПУ по быту Рогов откликнулся, как всегда, предельно почтительно:

— Слушаю вас, Владимир Владимирович.

Вместо заготовленной фразы: «Жена у меня оказалась неподготовленной к зиме, скопила денег на шубу, а шубы нет, может, поможешь?» — Черкасов, болезненно морщась, спросил:

— Как зима, не застала врасплох?

— Что вы, Владимир Владимирович, мы ее давно ждали. Все, что надо, залатали и заштопали.

Черкасов задал еще несколько вопросов и по тому, как торопливо и беспечно отвечал на них Рогов, понял, что тот догадался: не за тем обеспокоил его секретарь городского комитета партии.

«Что-то ему надо. Что? Похоже, что-то связанное с зимой… Боится коготок увязить. Чистоплюй. Надо к Людмиле Сергеевне с таким же вопросом: „Как зима, не застала врасплох?“ Коли наболело что, выложит…» — думал Рогов, отвечая на вопросы партийного начальства.

— Спасибо за информацию. Бывай, — как можно беспечней выговорил Черкасов.

Кинул трубку. Смахнув шапку с головы, небрежно бросил на стол.

Посидел с закрытыми глазами, потискал ладонями лысеющую голову. Потянуло на мороз, на люди. Рывком поднялся, выскользнул из кабинета.

— Поехал на ДНС, — сказал секретарше, кивком головы поманив шофера.

Он разъезжал по буровым, промыслам и стройкам всегда один, без сопровождающих. И куда бы ни лежал его путь, Черкасов умудрялся непременно проехать так, чтоб хоть издали мимоходом, а все же глянуть на главные новостройки города. Шофер давно привык к этой слабости секретаря горкома и на небольшой скорости вел «газик» мимо строящихся торгового центра, ресторана, кинотеатра, Дома быта, больницы. Что-то из этого было только в зародыше, проклевывалось фундаментом, что-то отчетливо виднелось, а трехэтажный пеобразный корпус больницы уже отштукатурен. Рабочие мыли стекла, очищали от мусора площадку перед фасадом.

«Готов голубчик», — как живому подмигнул Черкасов больничному корпусу. Тяжело далась ему эта стройка. Полгода почти каждый день бывал он здесь. Проводил планерки и оперативки, собирал подрядчиков вместе с заказчиком и поставщиками. А сколько бумаг написано во все концы и инстанции — от обкома до минздрава. В самый кризисный период стройки появился новый главврач — жена редактора. Она не канючила, не жаловалась, не просила, а требовала. И сама работала как одержимая. Не будь ее, вряд ли бы удалось управиться к зиме…

Черкасов кивнул шоферу. Тот подрулил к больничному подъезду.

Едва переступив порог вестибюля, Владимир Владимирович услышал доносящийся из глубины коридора упругий резкий голос главврача Ивановой.

— Вы эти штучки-дрючки бросьте, товарищ Хохлов. Я не милостыню прошу. Здесь по проекту потолок подвесной. Под ним вытяжные трубы и…

— Знаю, — недовольно перебил раздраженный голос управляющего трестом Турмаганнефтестрой Хохлова. — Мало ли что по проекту! Оборудование не подошло, что же теперь? Прикажете законсервировать строительство до новой навигации?

— Можно привезти самолетами. Не такая габаритная штука.

— Можно, конечно, — в мужском голосе ирония, — если завод изготовит да отгрузит. А завод до марта будущего года не обещает.

— Похоже, вы рады этому?

— И слезы не пролью, — пер напролом Хохлов. — Из-за ваших придирок и так кругом перебор. Не хотите по временной схеме — ждите до лета. Гуд бай, как говорят, — и хохотнул сдержанно, но самодовольно.

— Что значит гуд бай? — возвысила голос Иванова. — И не валите на завод. Пошлите туда своего толкача. Я попрошу Черкасова, чтоб отправил телеграмму в Новосибирский обком партии. Сама слетаю, если вам, черт побери, штаны узки. Но тяп-ляп… абы как… с расчетом на потом — не позволю!

— Надо мной не каплет. Закончу покраску второго и третьего сниму рабочих…

— Будь я мужчиной, за такие слова набила б вам морду. Выходит, только мне нужна больница? Я рожаю в балке. Я за триста километров лечу, чтоб сделать рентгеновский снимок, запломбировать зуб. Я занимаюсь самолечением, калечу себя. Да если выйти сейчас к рабочим и сказать, что господин Хохлов не соблаговолил…

— При чем тут Хохлов? — взревел мужчина, видно припертый к стенке. — И какой я господин? Я — коммунист…

— Говенный, — жестоко отчеканила Иванова.