Н. Денисов - Арктический экзамен

— Плохой вы снабженец… Пятнадцать!

Кладовщица еще раз покорно черкнула карандашиком.

…Грузовик подкатил к старинной переправе через Тобол, пристроился к автомобильной очереди, и, пока ждали паром, пока водитель пинал скаты и курил с подошедшей шоферней, Виктор проверил веревки, укрепил задранный ветром брезент.

— Не суетись, все довезу за первый сорт! — обидчиво сказал водитель.

Ему бы эти заботы! Вчера Виктор принялся было таскать ящики в одиночку, но заведующая, опять качая головой, скорехонько привела партию бичей, что томились у ворот склада, поджидая заработка. Споро погрузили они продукты и, хотя он следил за работой в оба глаза, изловчились расковырять ящик говяжьей тушенки и стянуть несколько банок…

После полудня показались купола кремля. Они вздымались высоко над древней столицей Сибири и, казалось, парили в синем небе над просторными низинами. В зеленых пространствах их сияла лента Иртыша, и Виктор впервые за дорогу вспомнил далекое, юношеское — в этих местах работал он в рыбацкой бригаде. Где-то здесь и — Нефедовка — деревенька в два десятка подворий…

Десять лет прошло с той поры.

Всего — десять!

Город остался на противоположном иртышском берегу, и грузовик, миновав пыльный перекресток, свернул на серую проселочную дорогу, что вела к затону, в поселок речников. И через какие-то минуты над берегом старицы Иртыша показались громоздкие палубные надстройки плавстанции.

Команда с дикими воплями сбежала по сходням на берег, и Виктор разглядел светлую рубашку Ивана Пятницы. С Иваном он подружился еще перед отплытием — на судостроительном заводе.

— Что? Есть хочется? А, Пятница?

— Хотца, хотца… Мы тут местную столовку пока облюбовали. — Иван высок ростом, ладонь широкая, упругая — деревенского, мужицкого корня парень. — Пойди поспи, а то, гляжу, с ног валишься. Без тебя разгрузим.

— Спасибо, Иван.

На палубах и в цехах плавстанции — лязг, грохот железа, скрежет передвигаемых деталей и конструкций — вслед за станцией с завода прибыли баржи, доставили снятое накануне отплытия громоздкое оборудование, чтоб уменьшить осадку. И теперь бригада судосборщиков вновь устанавливает его по местам.

— Вира! Майна…

— Ви — ра — а!

Шланги, кабели, обрывки и осколки металла, бочки, кольца тросов и тросиков, а надо всем тягучая жара и удушающий запах краски, от которого нет укрытия в каютах, и лишь камбузные пары, поднимающиеся из вытяжной вентиляционной трубы, напоминают о жилом духе станции.

— Никак, повар?! — подняла — запеленатую платком голову — только глаза синеют — одна из женщин — маляров. Подруги ее, в заляпанных краской комбинезонах, уродующих фигуры, оглянулись, кто-то приглушенно прыснул.

— Ничего смешного! — улыбнулся Виктор, поднимаясь по крутому трапу.

— Суп, знать, из топора варит… Эй! Не пересоли!

— Приходи, пробу снимать будем!

— А вот и придем…

Он дважды сбегал на берег с ведерком, выбросил в овраг пустые консервные банки и колготился теперь в прохладной трюмной кладовой, ворочал сваленные в беспорядке ящики, кули, коробки, в которых упакована провизия.

— Да куда она делась?

— Что ищешь?

Не услышал он, как в открытую дверь кладовой зашел Иван Пятница. В мягких домашних тапочках ходит Иван бесшумно, не то что остальные — грохочут увесистыми ботинками.

— Флягу не найду.

— Белая такая?.. Так ее ж Борисов, как только прилетел, у себя в каюте поховал. А шо це такое во фляге?

— Шо це! Спирт! Понял? Ключи-то у меня, я никому не открывал.

Иван не воспринимает раздражения, спокойненько произносит:

— У меня вторые ключи… Я и отнес к нему в каюту вчера еще. Было приказано!

— Ну, раз приказано!

— Все банки, гляжу! — уныло говорит Пятница, окинув взглядом кладовую. — Да — а, долгим мне путь покажется.

— Ты о чем?

— Картошки-то нет! Луку тоже. — Пятница морщит лоб, и короткие, под полубокс, волосы ползут к затылку.

— Разведем огород на корме, вон места сколько! — смеется кок.

— В самый раз, ага! — веселей кивает Пятница. — Ладно… Тут я базарчик подсмотрел, можно кой — чего у бабок прикупить.

— Тебе финансы, что ли, отпустили на это дело?

— Вот голова! Да сбросимся по трешке. Приходилось сбрасываться?

— Наука нехитрая…

Бог послал этого Пятницу! Виктор уж совсем было загоревал: нет того, пет другого, а самого главного — нет картошки, а без картошки — куда? Команде-то что: накорми до отвала, вкусненько накорми, хоть себя на сковородке зажарь! Трижды в день электрик Леня Мещеряков наставително — призывно объявляет из радиорубки на все судно: «Команда «Северянки» приглашается в столовую!»