Кейт Аткинсон - Боги среди людей

Дом был полностью обставлен, и это их устраивало, потому что собственным скарбом они еще не обзавелись, если не считать пианино, втиснутого в комнату нижнего этажа. Нэнси неплохо играла, хотя с Сильви соперничать не могла. Предыдущий съемщик, по-видимому, жил в доме до самой смерти, и они вовсю пользовались чашками и блюдцами, подушками и лампами неведомого бедолаги, не говоря уже о бронзовой вилке для тостов. По мнению Тедди и Нэнси, до них здесь обитала женщина: хотя выношенные льняные занавески и накидки на кресла были украшены елизаветинской вышивкой, которая пришлась бы по душе жильцам обоего пола, в доме на каждом шагу попадались вязанные крючком одеяла, плетеные коврики, вышитые крестиком картины с изображениями садов и дам в кринолинах — все это выдавало старушечий вкус. Ту старушку они считали своей незримой благодетельницей. Спасибо еще, постельные принадлежности достались им не из-под трупа — миссис Шоукросс выудила для них из своего шкафа запасной комплект.

Договор аренды вступал в силу в мае, когда близ дома благоухали цветы и бередил душу благословенный бальзам небес. («У тебя сплошные „бэ“, дружище, — указал ему Билл Моррисон. — Готов поспорить, для такого изыска есть специальное название». — «Аллитерация», — сообщил Тедди. «Ну, знаешь, хорошенького понемножку», — распорядился Билл.)

— Бог мой! — ужаснулась Сильви, приехав к ним погостить. — Здесь первобытные условия, вы не находите?

Они сделали сэндвичи с колбасным фаршем, а Сильви привезла яйца из-под домашних несушек и маринованные огурцы; яйца были тут же сварены вкрутую, на запущенной лужайке в саду расстелили старый ковер и устроили недурной пикник.

— Вы пятитесь назад, — изрекла Сильви. — Скоро будете жить в пещере и купаться в ручье.

— А что в этом плохого? — Нэнси облупила яичко. — Мы вообще можем жить по-цыгански. Я буду собирать ягоды на продажу, торговать вразнос прищепками для белья и талисманами, а Тедди — рыбачить да стрелять кроликов и зайцев.

— Тедди не будет стрелять, — решительно возразила Сильви. — Он не убийца.

— Нужда заставит, — сказала Нэнси. — Передайте, пожалуйста, соль.

Нет, убийца, подумал Тедди. Убил многих. Ни в чем не повинных людей. И приложил руку к разрушению несчастной Европы.

— Я, между прочим, здесь, — сказал он вслух, — сижу рядом с вами.

— К тому же, — продолжила Нэнси, которая определенно прониклась этой идеей, — волосы у нас пропахнут дымом, а детки будут бегать голышом.

Разумеется, это было сказано только назло Сильви. Как и следовало ожидать, Сильви разозлилась:

— Ты же всегда была синим чулком, Нэнси. Как видно, замужество кое-что в тебе изменило.

— Нет, во мне кое-что изменила война, — сказала Нэнси.

Последовала короткая пауза: каждый из троих размышлял, какой смысл несет в себе это «кое-что».

Во время войны Закон о государственной тайне вбил клин между Тедди и Нэнси. Нэнси не имела права разглашать род своей деятельности, а Тедди не находил в себе сил (просто потому, что не хотел) сказать ей, чем занимается он сам, и отношения их дали трещину от испытания неведением. Нэнси поклялась открыть ему все начистоту после войны («Потом расскажу. Обещаю»), но после войны ему расхотелось вызнавать. «Криптология, шифры и прочее», призналась она, хотя он и сам давным-давно это понял — чем же еще могла она заниматься?

Никто из бывших сотрудников Блетчли {38} 38 Блетчли (Блетчли-Парк) — особняк, расположенный в г. Милтон-Кинс (центральная Англия). В период Второй мировой войны в Блетчли-Парке располагалось главное шифровальное подразделение Великобритании — Правительственная школа кодов и шифров, позже переименованная в Центр правительственной связи. Здесь взламывались шифры и коды стран нацистского блока. Именно в Блетчли-Парке была спланирована операция «Ультра», нацеленная на дешифровку сообщений «Энигмы». В настоящее время на территории Блетчли-Парка расположен музей. не болтал о своей службе, но Нэнси готова была нарушить подписку о неразглашении, лишь бы «между нами ничто не стояло». Утайки способны разрушить любой брак, говорила она. Чушь, отвечала ей Сильви. Как раз наоборот: утайки могут спасти любой брак.

Если Нэнси жаждала распахнуть сердце мужу, то у Тедди были дверцы, которые он никогда не отворял. В вопросах своей собственной войны он не был до конца честен: ужасы и насилие, а тем более страх представлялись ему сугубо личным делом. К этому примешивалась его супружеская неверность. Нэнси признала, что «занималась сексом» (Тедди покоробила эта фраза) с другими мужчинами, когда, не зная, что он в плену, считала его погибшим, но он-то изменял ей без всякого благовидного предлога.