Кейт Аткинсон - Боги среди людей

Это был безрассудный, рыцарский поступок. Отчего-то все решили, что после посадки на воду стали «заговоренными» и ничего с ними не случится; девушка из министерства сказала бы, что это совсем не так. А ведь все приметы и предзнаменования были против них (не иначе как для Кита сработало фамильное «везенье шиворот-навыворот»). Позаимствовав чужой самолет, они взяли на борт еще двоих человек, которым требовалось набрать вылеты, и выходило, что все они по большому счету здесь подсадные. Взяли даже второго пилота — впрочем, отнюдь не салагу, а своего собственного начальника базы, который решил «тряхнуть стариной». Тедди понадеялся, что благодаря его присутствию оперативное задание им выдадут щадящее, пустяковое — разбросать, к примеру, листовки над Францией, — но нет, отправили их на Берлин, в полноценный массированный рейд. Всех охватило некое буйное, беспричинное веселье, как мальчишек-скаутов, собравшихся в поход.

Они добрались до Берлина и обратно, не задетые зенитным огнем, и даже не встретили ни одного истребителя. И стали одним из первых экипажей, вернувшихся на базу. Кенни, выбравшись из самолета, поцеловал бетонную полосу. Все пожали друг другу руки, и начальник базы сказал: «Ну что, парни, правда же ничего страшного?» Он сглазил. В следующий раз он вылетел в роковой рейд на Нюрнберг и, как слышал Тедди, не вернулся.

Оказалось, что Лиллиан на сносях: она встретила их в стареньком пестром сарафане, который уже трещал по швам. Вид у нее был усталый, под глазами пролегли темные круги, на тощих ногах набухли вены. Живется ей несладко, подумал Тедди. Трудно было поверить, что это та самая Лил, которой принадлежали атласные «невыразимые». И куда, спрашивается, они ее привели?

— Готовились к свадьбе, а справляем поминки, — сказала миссис Беннет. — Присядь, Лил, тебе стоять вредно.

Лиллиан послушно села; миссис Беннет заварила чай.

— Я никогда раньше не бывал на Кэнви-Айленде, — сказал Тедди, а мать Вика ответила:

— А что тут делать-то?

Плохие зубы, как видно, достались Вику от матери.

— Он не говорил, что у него будет ребенок, — продолжил Тедди, и мать Вика ответила:

— А что говорить-то?

Тут Лиллиан подняла бровь и улыбнулась Тедди.

— Внебрачный ребеночек, — пояснила мать Вика, наливая заваренный чай из большого алюминиевого чайника.

В ней странным образом уживались осуждение и довольство.

— Не он первый, не он последний, — вмешалась Лиллиан. — Вик письмо оставил, — обратилась она к Тедди. — Вы небось знаете: так уж заведено.

— Да, знаю, — подтвердил он.

— Еще б ему не знать, — сказала миссис Беннет. — Видать, и у самого такое написано.

Тедди полагал, что миссис Беннет официально не будет считаться свекровью Лиллиан и когда-нибудь несчастная девушка сможет от нее отделаться. И на том спасибо.

— Так вот, он наказал, — гнула свое Лиллиан, не обращая внимания на миссис Беннет, — он строго-настрого наказал, чтоб если мальчик родится, Эдвардом назвать.

— Эдвардом? — озадаченно переспросил Тедди.

— Ну да, в честь вас.

И тут впервые за все военное время у Тедди потекли слезы. Он позорно, безобразно зарыдал, и Лиллиан встала, обняла его, прижала к своему округлившемуся животу и стала успокаивать:

— Ну будет, будет, — в точности как успокаивала через пару месяцев родное дитя.

Мать Вика смягчилась и заставила Тедди с ними пообедать, как будто ее блинчики с сосисочным фаршем могли умерить их общую скорбь. Ему подлили чаю, угостили сигаретами и сластями, припасенными к возвращению Вика, и отпустили только тогда, когда у него начали слипаться глаза и Лиллиан взмолилась:

— Да отпустите вы беднягу, я пойду его до автобуса провожу.

— И я с вами, — вызвалась миссис Беннет, нахлобучивая шляпу.

А Тедди подумал: я — единственная ниточка, тянущаяся к Вику, им не так-то просто меня отпустить.

— Он про вас писал, — глядя прямо перед собой, поведала мать Вика, пока они ждали на автобусной остановке. — Рассказывал, что лучше вас человека нету.

Тедди заметил, как дрожит у нее нижняя губа.

Тут показался автобус, и это избавило Тедди от необходимости придумывать ответ.

— Да, чуть не забыл, — спохватился он. — Наш хвостовой стрелок, Кенни Нильсон, просил кое-что передать вам для ребенка.

Тедди достал из кармана потрепанную черную кошку — талисман Кенни. Кошка пережила посадку на воду, но красивее от этого не стала. Во время последнего боевого вылета она гордо восседала в кабине пилота всю дорогу до Берлина и обратно.