Арнон Грюнберг - Фантомная боль

Вращая окуляр, можно сделать предметы нерезкими, и точно так же можно сделать так, что реальность для вашего партнера постепенно потеряет контуры и станет туманом, на фоне которого пятнами будут проступать обещания. «Иди за мной, и мы рука об руку пойдем на поиски обетованной страны. Пускай в твои башмаки набьется песок, я вытряхну его и языком вылижу твои ноги».

Где-то я совершил фатальную ошибку, упустил нечто важное, чего нельзя было упускать. И незаметно потерял контроль. Жизнь подкинула мне задачку, которую я не смог решить.

— Нельзя смотреть на жизнь, как на игру, — сказала Сказочная Принцесса, — это ненормально.

Возможно, она была права, но я не исключаю и того, что я слишком пристально всматривался в действительность. Немного рассудочно, согласен, но от этого еще пристальней.

Можно быть умнее других, но нельзя показывать этого окружающим. Вы должны поддерживать в людях иллюзию, что они умнее вас, что они всем заправляют, и когда они в этом уверятся, вы выпрыгнете из засады, точно тигр из-за кустов.

Моя рука по-прежнему лежала на Ребеккиной голой коленке.

— Я не верю, что секс поможет. Секс — занятие бестолковое.

Ребекка открыла рот, и из ее горла вырвалось нечто, похожее на возмущение.

— Ты только и делаешь, что пишешь о сексе, а теперь говоришь, что это бестолковое занятие?

Она крепко стиснула в руке чизбургер. Из него засочилась жидкость.

— Слишком много сыра напихали, — сказала Ребекка, — один ломтик — это вкусно, но ведь не полкило?!

— Мне нравится описывать бестолковые занятия. А сейчас мне нужно спешить к госпоже Фишер.

— А ты хоть раз подумал, а что я здесь делаю? — спросила Ребекка. — Ты когда-нибудь задумывался, зачем я сначала поехала с тобой в Атлантик-Сити, потом в Олбани, а теперь еду в Йонкерс, ты хотя бы на одну секунду подумал обо мне?

— Ты умоляла взять тебя с собой, просила: «Не прогоняй меня».

— Не выворачивай мои слова наизнанку, — возмутилась она. — Ты мастер по промыванию мозгов!

— Я не мастер по промыванию мозгов, Ребекка, я составитель поваренных книг.

Она прошла к мусорному контейнеру, выбросила остатки чизбургера и вернулась за столик.

— Ты писатель. Что ж, отлично, я все понимаю. Тебе нужно вдохновение, это я тоже понимаю, и ты черпаешь его у бедных овечек, на которых потом запрыгиваешь, как настоящий баран. И это я, в общем, тоже могу понять.

— Постой, постой! — вскричал я. — Ни на кого я не запрыгиваю. И я не баран, а ты не овечка. Позволь тебе напомнить, что это ты искала встречи со мной, якобы затем, чтобы отдать статуэтку. Я понятия не имел о твоем существовании. Я вовсе не просил тебя приходить.

— Ты не знал о моем существовании! — насмешливо воскликнула она. — Ну да, ты не знал о моем существовании, зато с удовольствием повез меня в Атлантик-Сити!

— Сядь, Ребекка, — сказал я, — на нас все смотрят.

— Не принимай меня за дуру. За эти дни ты выжал из меня нужное тебе вдохновение, словно я курица, а ты птицеферма, но я не так проста, у меня тоже есть желания. А потом в газете появится фельетон. Но я и это стерплю, вот только скажи, для чего мне-то все это?

Люди в придорожной забегаловке уже вовсю глазели на нас.

— Никто не говорил, что у тебя нет желаний. И при чем здесь какая-то птицеферма и куры? И для газеты я написал лишь статью о Звево. Сядь, прошу тебя, сядь и расскажи о своих желаниях.

Я схватил блокнот и ручку.

— Рассказывай, какие у тебя желания?

— Я вообще ничего больше тебе не скажу! — крикнула Ребекка и рванулась к выходу.

Тип, стоявший за прилавком, зааплодировал.

Вначале я не собирался за ней бежать, но потом все же решил, что придется.

Оказалось, что Ребекка в хорошей спортивной форме: она пересекла по диагонали площадку для парковки и помчалась в сторону шоссе. Она напомнила мне одного из пациентов моей жены, однажды бежавшего ночью голышом по Голландскому туннелю. Нагнал я ее возле самой полосы безопасности. Мы остановились, тяжело дыша.

— Что ты собираешься делать? — прохрипел я. — Дурочка, ты что, хочешь броситься под машину, да? Так и собираешься соревноваться в спринте вдоль шоссе? Чего ты хочешь?

— Оставь меня в покое! Я еду домой, это была моя ошибка.

— Спокойствие! — крикнул я. — Нам нельзя терять голову! Мы с тобой повязаны поваренной книгой.

— Не повязана я никакой поваренной книгой!

— Ты повязана поваренной книгой, а еще ты привязана ко мне, поэтому мы должны сохранять спокойствие. И раз уж речь зашла об этом, то поверь, я ничего из тебя не выжимал, и уж точно не вдохновение. И коли говорить о вдохновении, то ты тощая корова, очень даже тощая, такую никто не станет забивать ради ста граммов диетической колбасы. Ладно, не плачь. Все еще можно обсудить и поправить. Чем ты раньше занималась в Амстердаме?