Сергей Жадан - Ворошиловград

Вечером Коча хрипло рассказывал о своих женщинах, об их коварстве, глупости и нежности, за которые он их и любил. Консервы заканчивались, я дал Коче денег, тот сел на старую украину и поехал вниз за продовольствием. Я остался сидеть в кресле, глядя, как над трассой протекают красные потоки, как воздух твердеет от пыли и сумерек, а небо становится похожим на томатную пасту.

Это были странные дни — я оказался среди давно знакомых и совсем неизвестных мне людей, которые смотрели на меня с опаской, чего-то требуя, ожидая каких-то поступков с моей стороны. Они все будто замерли, слушая, что же я теперь скажу и как именно начну действовать. Меня это откровенно напрягало. Я привык отвечать за себя и свои поступки. Но тут был несколько иной случай, иная ответственность. Она свалилась на меня, как родственники с вокзала, и избавиться от нее было не то что бы невозможно, а просто как-то неудобно. Я жил своей жизнью, сам решал свои проблемы и пытался не давать незнакомым лишний раз номер своего телефона. И вот вдруг очутился среди этой толпы, ощущая, что так просто они меня не отпустят, что придется выяснять отношения и как-то выходить из сложившейся ситуации. Не нравилось мне всё это. Главное — очень хотелось горячей пиццы.

На следующий день, то есть в пятницу, ближе к вечеру, к нам заехал странный персонаж, который сразу же обратил на меня внимание, да и я тоже его заметил. Приехал он на старом уазе, на таких машинах раньше передвигались агрономы и прапорщики, прибыл с севера, возвращался в город, одет был, как я, в армейские штаны и камуфляжную майку. На голове у него была какая-то эсэсовская фуражка. Смотрел на всех подозрительно и испытующе. Молча поздоровался с Кочей, отдал честь Травмированному, прошел с ним в гараж. Увидев мою бундесверовскую куртку, подошел, поздоровался.

— Хорошая куртка, — сказал.

— Нормальная, — согласился я.

— Это хорошее сукно. Ты Герман?

— Герман, — ответил я.

— Королев? Юрика брат?

— Ну.

— Ты меня, наверное, не помнишь, я делал с твоим братом бизнес.

— Тут все делали с моим братом бизнес, — слегка раздраженно сказал я.

— У нас с ним были особые отношения, — он постарался выделить слово «особые». — Он брал у меня самолетное топливо и продавал куда-то в Польшу. Фермерам.

— У тебя — это где?

— На аэродроме.

— Ты работаешь на аэродроме?

— На том, что от него осталось. Эрнст, — назвался он и протянул руку.

— Что это у тебя за имя?

— Это не имя, это погонялово.

— Ну а звать тебя как?

— Да так и зови — Эрнст. Я уже привык. Ты кто по образованию?

— Историк.

Он изменился в лице. Внимательно осмотрел меня с головы до ног, осторожно взял под локоть и, выведя из гаража, потащил в сторону от удивленных Кочи с Травмированным.

— Знаешь, Герман, — он всё держал меня под локоть, оттаскивая подальше от заправки. — Я тоже историк. Эта работа, на аэродроме, просто так вышло. Ты что заканчивал?

— Харьковский университет.

— Истфак?

— Истфак.

— Где практику проходил?

— Да под Харьковом и проходил.

— Копал?

— Копал.

— А что можешь сказать по поводу Мертвой головы?

— Какой головы?

— Мертвой. Дивизия такая была.

— Ну, — заколебался я, — ничего хорошего.

— Вот что, Герман, — он больно стиснул мне локоть. — Ты обязательно должен приехать ко мне на аэродром. Я открою тебе глаза.

— На что? — не понял я.

— На всё. Ты ж ничего не понимаешь.

— А ты понимаешь?

— А я понимаю. Я, Герман, перекопал тут всё до самого Донбасса. Одним словом, так — жду тебя в понедельник. Приедешь?

— Приеду, — согласился я.

— Найдешь?

— Найду.

— Вот и хорошо.

Он решительно повернулся и двинулся к уазу. Подошел к Коче, сунул ему бабки за бензин и запрыгнул в кабину.

— В понедельник! — крикнул на прощание.

Когда пыль за ним развеялась, я подошел к Коче.

— Кто это? — спросил.

— Эрнст Тельман, — ответил с удовольствием Коча, — лучший друг немецких пионеров.

— Что за имя?

— Нормальное имя, — засмеялся Коча. — Механик с аэродрома.

— Наверное, я его знаю.

— Тут все всех знают, — словно повторил за кем-то Коча.

— Он нам спирт сливал из каких-то авиационных запасов. Лет двадцать назад, — начал припоминать я.

— Вот видишь, — согласился Коча.

— А почему Эрнст?

— Он перекопал здесь полдолины. Ищет немецкие танки.

— Танки?

— Угу.

— Зачем ему танки?

— Не знаю, — признался Коча. — Для самоутверждения. Он говорит, что где-то тут в наших местах осталось несколько танков. Ну, вот и ищет теперь. У него дома целый фашистский арсенал — автоматы, снаряды, ордена. Но при этом он не фашист, — предупредил Коча. — Поэтому и Эрнст Тельман.