Виктория Хислоп - Восход

– Вот все, что удалось раздобыть. – Он выставил банки на стол перед ними.

Ирини и Эмин молчали, не в силах скрыть разочарования.

– Почти ничего не осталось, – объяснил Хусейн.

– Сходи за отцом и кириосом Георгиу, – наконец велела Эмин.

Мужчины курили на крыше дома. В квартире Христоса нашлись остатки табака.

Они не сразу заметили Хусейна, и какое-то время он наблюдал за ними. Разговаривая, они по-дружески склонились друг к другу. Как все изменилось!

Услышав его шаги, мужчины обернулись.

– Хусейн! – Халит улыбнулся сыну.

– Вы бы не спустились вниз? – спросил тот.

– Сейчас, только докурим, – ответил Халит. – Твоя мама хочет, чтобы я что-то сделал?

Хусейн поежился. Дул свежий ветерок, и он почувствовал, как его пробрало холодом, когда повернулся, чтобы уйти.

Через несколько минут все пятеро собрались в квартире Георгиу.

– Хусейн хочет вам кое-что сказать.

– Думаю, нам нужно уходить.

– Но почему? – удивился Василис.

– Мы не знаем, что происходит там… – прибавил Халит.

– Баба [38] Отец (тур.) . , здесь нет еды. Надо уходить. – Он говорил прямо, не скрывая правды.

Все переглянулись. Они уже проголодались и понимали, что Хусейн прав.

– Пойду скажу Марии и Паникосу, – предложил Василис.

– Но как мы выйдем отсюда? – заволновалась Ирини. – Это небезопасно.

Хусейн, видевший, как ведут себя солдаты, знал, что она права.

– Если мы уйдем, у нас ничего не останется. – Халит никак не мог решиться. – Совсем ничего.

– И Али не будет знать, где нас искать… Да и Христос тоже, – добавила Эмин.

– А наш сад? – подхватил вернувшийся Василис. – Что будет с нашими деревьями?

– Там жить негде, – еле слышно произнесла Ирини.

Вошел Паникос. Мария осталась наверху с тремя детьми.

– Если Хусейн считает, что надо уходить, мы должны его послушать, – сказал он. – Дети все время просят есть. И если продуктов в городе не осталось…

– Надо найти безопасный проход, – предложил Василис. – Мы же не сможем просто так выйти!

– Как мы его найдем? – спросил Паникос.

С женой и двумя маленькими детьми на руках в городе, занятом турецкими солдатами, он боялся больше всех.

Все снова смотрели на Хусейна.

– Дайте мне время до завтра, – сказал он. – Но будьте готовы уходить, когда я вернусь.

Все переглянулись. На сборы много времени не потребуется. Просто надо будет снова упаковать икону, фотографии и мати. Остальное не представляло ценности.

Хусейн поднялся в квартиру Христоса. Колье он спрятал в диван, на котором спал. Сейчас он вынул его из мешочка и поднес к свету. Даже не разбираясь в подобных вещах, Хусейн не мог не восхититься его красотой.

– Хусейн!

Обернувшись, он увидел мать. У нее сверкали глаза.

– Хусейн, где ты взял это ожерелье? – Глаза Эмин гневно сверкали.

– У Маркоса… Оно было у него в кармане.

– Дай мне посмотреть, – потребовала она.

Хусейн редко видел мать в таком гневе. Он протянул ей колье. Взгляд ее остановился на застежке. Эмин хватило несколько секунд, чтобы узнать украшение Афродити.

– Только у одной женщины на Кипре была подобная вещь! – воскликнула она.

Хусейн боялся, что мать не отдаст ему ожерелье.

– Мама, эти сапфиры – единственное, что у нас есть, – сказал он умоляюще. – Я должен их продать, чтобы мы смогли отсюда выбраться.

Эмин задумчиво посмотрела на сына, потом перевела взгляд на колье, которое бережно держала в руках. Она, как и Хусейн, понимала: это их единственный шанс. Когда-нибудь как-нибудь они расплатятся с Афродити…

– Только ты должен знать одну вещь, – сказала она. – Это не сапфиры, а голубые бриллианты. Колье – свадебный подарок Афродити от ее отца.

– Значит, денег хватит на безопасный проход?

– Надеюсь, хватит, – вздохнула Эмин. – Это очень редкие камни.

Она не хотела знать детали плана Хусейна. Было достаточно того, что у него был план.

– Подстрижешь меня? – попросил Хусейн. – Как можно короче.

Эмин не стала ни о чем спрашивать.

В ванной Христоса они нашли ножницы, и она, как могла, учитывая не самый подходящий инструмент, постригла сына.

Ирини сидела в кипосе. Сад зарос, и она могла безбоязненно греться на солнышке, лучи которого пронизывали густую летнюю листву. Увидев вышедшего из дома Хусейна, она подумала, что тот снова отправился на поиски продуктов, и перекрестилась несколько раз, прося Бога защитить его. Ее прежние привычки начали возвращаться.