Хелен Саймонсон - Последний бой майора Петтигрю

— Кто-то науськал этих паршивцев, — вмешался водитель. — Кто заплатит мне за химчистку?

— Я помогу вам отвести их в школу, — сказала Алиса воспитательнице.

— Нельзя пускать их в дом. Мои гости завтракают, — сказал Дагенхэм, преграждая воспитательнице дорогу к дому. — Отведите их обратно в автобус.

Майор прочистил горло и поймал взгляд Дагенхэма.

— Могу ли я предложить, лорд Дагенхэм, чтобы вы позволили детям поесть и отдохнуть в своих комнатах под присмотром воспитательницы?

— Ну ладно, — сказал Дагенхэм. — Но ради бога, впустите их через задний вход и проследите, чтобы они не шумели.

— Пойдемте, — сказала Алиса, и они с воспитательницей повели детей к дому.

Дагенхэм осматривал поле, на котором демонстранты уже построились в шеренги. Теперь они начали приближаться к ограде, выкрикивая: «К черту Дагенхэма!» и «Наша деревня — не ваш трофей!». Последняя фраза показалась майору весьма интересной.

— Где полиция? — спросил Дагенхэм. — Пусть их всех арестуют.

— Если вам все равно, Даг, лучше копов не впутывать, — сказал Фергюсон. — Нам ни к чему такое внимание. Не то чтобы мы были виноваты, конечно, но нашему проекту сейчас не нужна огласка, — он хлопнул Дагенхэма по спине. — Вы нас развлекли. Так накормите нас теперь!

— А с ними что делать? — спросил Дагенхэм, кивая в сторону приближающихся демонстрантов.

— Да пусть себе протестуют, — сказал Фергюсон. — Мои ребята не дадут им подойти к дому. Я всегда считаю, что людям надо дать почувствовать свою значимость.

— Похоже, вы хорошо в этом разбираетесь, — заметил майор.

— Да сейчас нельзя и квадратного фута построить, чтобы не разворошить местное осиное гнездо, — пояснил Фергюсон, явно не услышав неодобрения в голосе майора. — У нас разработана целая система, как контролировать этих людей, как их локализовать и как прогонять.

— Майор, на вас можно положиться, — сказал Дагенхэм. — Думаю, Фергюсон, что мы должны пригласить майора на краткий инструктаж после завтрака. Вы сможете задержаться, майор?

— Буду рад, — ответил майор, гадая, зачем может понадобиться какой-то инструктаж, но одновременно гордясь, что его пригласили.

— Заметано, — сказал Фергюсон. — Майор, если хотите, приводите с собой сына.

Они шагали к дому, крики демонстрантов уже почти не были слышны, и радость майора омрачало только гнетущее подозрение, что Алиса Пирс будет недовольна. Как правило, он не искал ее одобрения, поэтому чувство это было новым и совершенно неожиданным. Они прошли мимо большого черного джипа, где сидели двое охранников. Фергюсон кивнул охранникам, и машина проехала вперед, блокируя дорогу, по которой они только что прошли. Очевидно, началась операция по локализации местных.

Завтрак подавали в изысканной гостиной, выходившей на террасу. Сердечная атмосфера подогревалась изрядными порциями «кровавой Мэри» и горячего пунша. В холле на смену сэндвичам с беконом пришли подносы с сосисками, беконом и омлетом, от которых валил пар, блюда с копченым лососем и мраморные доски с мясной нарезкой и пикантными сырами. В центре стола горделиво возвышался огромный кусок говядины, окруженный печеной картошкой и йоркширскими пудингами. Официант в белых перчатках нарезал сочащееся кровью мясо. К башне нарезанных фруктов и чаше с йогуртом никто не притронулся.

Гертруда не села за стол вместе со всеми — она бегала туда-сюда, присматривая за специально нанятыми официантами и здороваясь с гостями; пробегая мимо майора, она шепотом извинилась перед ним за то, что мясо чуть-чуть недоготовили. Но недоволен остался только лорд Дагенхэм — он отправил свой кусок на кухню, где его довели в микроволновке до темно-коричневого цвета. Банкиры перебивали друг друга, рассказывая все более и более длинные и похабные анекдоты, поэтому детей на втором этаже совершенно не было слышно.

— Не понимаю, зачем я все эти годы посылал их на море за свой счет, — сказал Дагенхэм, когда подошло время шоколадных эклеров и бисквита с кремом. — Мне просто не приходило в голову, что можно запереть их с сэндвичами и цветными карандашами! — Он рассмеялся. — Нельзя, конечно, жалеть о таких вещах. Но на требованиях правительства можно разориться.

Гертруда снова вошла в гостиную.

— Дядя, демонстранты просили поблагодарить тебя за бутерброды и пунш.

— Ты что, послала им еду? — потрясенно спросил Дагенхэм.

— На самом деле это Роджер Петтигрю — он сказал, что это поможет сгладить неловкость, — сказала она и улыбнулась Роджеру. Тот поднял бокал.