Юй Хуа - Как Сюй Саньгуань кровь продавал

Она проносила его два года. Пять раз стирала, один чинила (еще пара перчаток ушла). Очень надеялась, что Сюй Саньгуаню не перестанут выдавать перчатки и она свяжет себе еще.

Если вечером звезды светили ярко, Сюй Юйлань знала, что день будет ясный и можно будет распустить перчатки.

Сначала она находила кончик нитки, потом потихоньку тянула за него, а нитку наматывала на вытянутые руки. Нить из перчаток выходила перекрученная. Сюй Юйлань несколько часов ее вымачивала, потом натягивала на бамбуковый шест и так сушила. Под весом воды нить выпрямлялась.

Поскольку на собственные руки намотать нить она не могла, нужен был помощник. Первый говорил:

– Не хочу.

Зато Второй с радостью усаживался на скамеечку и вытягивал руки. Тут же прибегал Третий, тоже вытягивал руки и одновременно пытался спихнуть со скамейки брата. Сюй Юйлань говорила ему:

– Пойди погуляй. У тебя руки грязные.

Сюй Юйлань было тридцать лет, а Второму – всего восемь, но они судачили обо всем, словно две кумушки. Например:

– В семье Чжан на южной окраине дочка все краше.

– Это у которой коса до пояса?

– Да, она еще тебя семечками угощала.

– Я слышал, у нее кличка Чжан-груди-с-баклажан.

– Заметил, Линь Фэнфан с шелковой фабрики ходит в белых кедах, а носки у нее красные, синтетика? Красные носки я и раньше видела – Линь Пэнпэн недавно надевала. А вот женских белых кед не видала.

– А я видал, в универмаге такие стоят.

– Мужские-то белые кеды я видала много раз. Брат Линь Пэнпэн такие носит. И Ван Фудэ с нашей улицы.

– И тощий парень, который к нему ходит.

– …

А с Первым у них разговор был один:

– Пойдем на рынок, понесешь корзину.

– Не хочу.

– Помоги мне вдеть нитку в иголку.

– Не хочу.

– Сложи одежду.

– Не хочу.

– Первый…

– Не хочу.

– А чего ты хочешь, негодник?

Зато когда Сюй Саньгуань увидел, как сквозь щели в потолке пробиваются солнечные зайчики и решил починить крышу, пока не настали дожди, Первый сразу сказал:

– Пойду к соседям, попрошу стремянку.

– Ты ее не утащишь!

– Я попрошу, а ты понесешь!

Когда Сюй Саньгуань забирался на крышу, Первый держал стремянку. Потом притащил флягу с чаем и таз с полотенцем.

– Папа, попей чаю.

– Я ж только залез.

– Папа, спустись, умойся.

– Я ж еще не вспотел.

Тут приплелся Третий. Первый его сразу начал прогонять. Но Третий схватился за стремянку.

– Сейчас стремянку держать не нужно!

Тогда Третий уселся на нижнюю перекладину.

– Папа, а Третий не уходит!

– Третий, пойди погуляй – тут тебя черепицей ударит.

Первый часто говорил Сюй Саньгуаню:

– Мне скучно с мамой – они со Вторым все болтают про красоту и про тряпки. Мне нравятся мужские разговоры.

Однажды Сюй Саньгуань пошел по воду, а гнилая веревка оборвалась, и ведро утонуло в колодце. Он пришел домой, достал из-под конька крыши бамбуковый шест для сушки белья, сделал из куска железа крюк и приладил его к шесту проволокой. Первый спросил:

– Папа, ты ведро в колодец уронил?

– Да, помоги мне тащить шест.

Первый положил один конец себе на плечо, Сюй Саньгуань взял другой в руку, и они пошли. Обычно Сюй Саньгуань находил ведро за час, а то и за полчаса, а тут шарит-шарит – никак.

– Ни сверху ручки нет, ни слева, ни справа. Наверное, ведро перевернулось.

– Папа, я упарился. А помнишь, как я голову в тазу с водой держал одну минуту двадцать три секунды?

– Ты лучше скажи, как мне ведро достать!

– Тут глубоко, прыгать не буду. Давай я обвяжусь веревкой, а ты меня спустишь в колодец. Я выловлю ведро, и ты меня поднимешь.

А парень-то не промах! Сюй Саньгуань обрадовался и побежал домой за веревкой. Выбрал самую крепкую, чтобы и Первого в колодец не уронить. Вернулся, обвязал его веревкой и стал потихоньку опускать… Тут приковылял Третий. Сюй Саньгуань ему сказал:

– Отойди, упадешь в колодец.

Он часто говорил ему «отойди». И Сюй Юйлань. И оба старших брата. Третий ходил по улице один. То встанет у лавки с засахаренными фруктами и глотает слюни. То сядет на корточки у реки и рассматривает рыб и раков. То прислонится к столбу и слушает, как гудит электричество. То свернется калачиком и спит у чужих дверей. То забредет сам не знает куда и потом спрашивает дорогу домой.

Сюй Саньгуань часто говорил Сюй Юйлань:

– Первый похож на меня, Второй на тебя, а Третий на кого?

На самом-то деле он хотел сказать, что любит Первого больше других сыновей, и, как назло, именно он ему не родной. Как-то лежал он, думал об этом, и стало ему обидно до слез. Третий увидел, что отец плачет, и ему тоже захотелось заплакать, как хочется чихать, когда чихают рядом. Сюй Саньгуань услышал плач, поднял голову и сказал: