Array А Чэн - Современная новелла Китая

— Чего ты боишься? Разве небо может рухнуть? Коммунистическому Китаю никто не страшен.

Да, это была сильная женщина!

«Что же сейчас происходит? — думала она. — С помещиков колпаки словно ветром сдуло. Вообще, давно пора… Сколько лет перевоспитывали! Многие исправились. Но чтобы коммунист говорил так, как заведующий Сунь, — в это трудно поверить».

Хозяйка почувствовала сильную головную боль. Забыв о колодце, она вернулась в дом и легла на кан. Со Чэн заметил, что жене нездоровится, и всполошился. Не знал, то ли бежать за врачом, то ли варить спасительный фасолевый суп.

— Ну что ты суетишься, — прикрикнула на него жена, — не сходи с ума! Лучше потри мне голову, может, пройдет!

Старик залез на кан и стал растирать жене голову.

Вечером пришел деревенский секретарь. Хозяйка вновь вспомнила события дня, разволновалась, заплакала.

— Дядюшка, что ж это такое, опять наступают плохие времена?

Секретарь закурил трубку и, улыбаясь, присел на кан.

— Цюлань, ты ведь сильная, и вдруг скисла.

Со Чэн решил поддержать жену:

— Хозяйка говорит, что в этом году власть приберут к рукам те, у кого есть деньги!

— Эх ты, чертушка! О ком это ты говоришь? Разве власть не у коммунистов?

— Какой же коммунист этот заведующий Сунь? — возразил Со Чэн. — Нет, я таких не признаю.

— Но ведь ты ему не перечил, — сказал секретарь и лукаво улыбнулся.

Ли Цюлань покосилась на мужа.

— Да он всех боится!

Со Чэн густо покраснел, а секретарь рассмеялся.

Ли Цюлань оставалась серьезной.

— Но ведь Сунь просто прикрывается званием коммуниста!

Секретарь шумно попыхивал трубкой.

— Ты правильно ставишь вопрос, Цюлань. Сейчас из-за таких, как он, упал авторитет партии. Простых людей беспокоят и слова, и дела. Этот Сунь ведет себя так, будто университет закончил, а сам, как говорится, ветер называет дождем, а молнию громом, чересчур умный. Такие вот кричат на всех углах о своих способностях, а у самих за душой ничего нет. Они — это еще не партия. Ну как, Со Чэн, согласен со мной?

— Да, такие слова мне по душе, — закивал головой старик.

Хозяйка о чем-то задумалась, как всегда поджав губы.

Секретарь выбил из трубки пепел и улыбнулся:

— А ты, Цюлань, что молчишь?

Женщина тоже улыбнулась:

— Так что же мне делать завтра?

— Ты хозяйка — тебе гостя принимать, как скажешь, так и будет, — ответил секретарь. Он рассказал, что недавно звонил Чжан из уездного комитета и отчитал заведующего Суня. И еще Чжан сказал, что Лю Цзиньгуя пусть встречают односельчане, ведь он приехал в родную деревню. Надо доверять простым людям. Лю Цзиньгуй приедет один, без сопровождающих.

Тут хозяйка облегченно вздохнула.

Перед уходом секретарь сказал:

— Цюлань, хочу поделиться с тобой тем, что у меня наболело. Когда я узнал, что приезжает бывший помещик, мне стало как-то не по себе. Мало радости встречаться с бывшими врагами, да еще оказывать им гостеприимство. Но я много думал и понял, что такой подход устарел. Нельзя теперь жить по старым канонам! Сама посуди: сколько лет прошло после земельной реформы, а мы все считаем помещиков врагами. Прикажут ругать их — ругаем, прикажут драться — и тут подчиняемся. Разве это справедливо? Партия ведет нас к социализму, и эти люди нам теперь не мешают. Они такие же, как и мы: рождаются, воспитывают детей, умирают… Почему надо их унижать? Забудь, что Лю Цзиньгуй причинил тебе зло, ведь он человек!

Со Чэн, затаив дыхание, слушал секретаря.

Хозяйка вдруг подняла голову.

— Дядюшка, позвони секретарю Чжану и скажи: пусть Лю Цзиньгуй приезжает, я не прогоню его.

Секретарь кивнул головой.

— А как же с колодцем? — вдруг вспомнил Со Чэн.

— Копайте!

Со Чэн вместе с сыном вращал ворот, доставая корзиной со дна колодца камни. Хозяйка громко командовала:

— И раз, и два…

Утренний свет заливал двор. Свиньи терлись спинами об угол хлева, петух на заборе возвестил о наступлении нового дня. На круглых, как блюдо, листьях тыквы блестели жемчужинки росы и, сливаясь при легком дуновении ветра, скатывались на землю, напоминая серебряные бобы. Сноп колосьев, подвешенный под карнизом, золотился в лучах восходящего солнца…

Пустая корзина коснулась дна колодца. Хозяйка смахнула пот со лба и, глядя куда-то вдаль, сказала:

— Тридцать с лишним лет прошло, состарился он…

— Он родился в год собаки, значит, сейчас ему семьдесят один, — вспомнил Со Чэн.

— Еще и не узнаем его!