Вильям Козлов - Жало Скорпиона

Вроде бы и чепуха, но с того раза она стала смотреть на своего любовника другими глазами, находя в нем куда больше женского, чем мужского. Разве можно сравнить Мордвина с этим, по-видимому, очень сильным, мужественным человеком, сидящим с ней на черном диване в приемной шефа. Она даже не знает, как его звать... Будто прочитав ее мысли, русоволосый мужчина взглянул на нее и с улыбкой представился:

— Артур... — он чуть помешкал: — Артур Константинович Князев, а вы — Кристина Евгеньевна Васильева из цеха по производству мини-маслосыродельных заводов?

Руки они не стали жать друг другу, хотя стоило бы ей проявить инициативу, и он сразу бы вскочил с дивана.

— Вы всех у нас... так хорошо знаете? — только и нашлась она что сказать.

Секретарша в очках читала машинописные листы и делала вид, что не обращает на них внимания. Кристине нравилась эта спокойная пожилая женщина с платиновыми волосами. Звали ее Олимпиадой Семеновной Лапшиной. Со всеми была ровной, приветливой, к шефу своему, с которым проработала более двух десятков лет, относилась с благоговением. Впрочем, Иванова все уважали в «Аисте».

— Вы чем-то расстроены, Кристина Евгеньевна? — тихо спросил Князев. — Шеф освободится не скоро… Можно я вас приглашу на чашку кофе в буфет? Или вы чай предпочитаете?

В тоне Князева не было и намека на примитивное ухаживание, наоборот, в нем прозвучали настойчивые нотки. Его можно было понять так: «Мне необходимо с вами поговорить, но не здесь же?» На селекторе на столе Олимпиады Семеновны загорелась красная лампочка, что-то щелкнуло, и звучно прозвучал басистый голос шефа:

— Есть кто ко мне?

Секретарша взглянула на Кристину и уже было открыла рот, как молодая женщина сорвалась с места и бросилась вон из приемной: она вспомнила, что Хрущ сказал, что он и сам будет знать, на месте Иванов или нет! Бандит может решить, что она зашла в кабинет шефа, положила взрывчатку в корзинку, и… спокойно нажать на пульт, чтобы включить свою «адскую машинку»! Неужели такой подонок будет ждать, когда она, Кристина, уйдет отсюда подальше? Значит, он откуда-то следит за окнами офиса. Напротив, на порядочном расстоянии, через улицу, находится жилая пятиэтажка с множеством окон и железными балконами.

Она не стала ждать лифта, спустилась по каменным ступенькам вниз, бегом промчалась по коридору до своей комнаты. Распахнула дверь и увидела у своего стола Сашу Мордвина с белой телефонной трубкой в руке и широко раскрытыми глазами, смотрящими на нее.

— Это тебя, — сказал он совсем по-женски. — Мужчина...

Кристина выхватила трубку и, услышав голос Ломова, громко произнесла:

— Нет! Нет! Нет! — и резко опустила трубку на рычаг. И только сейчас заметила у своего стола Князева, не спускающего с нее настороженного взгляда своих вдруг сузившихся и ставших ярко-зелеными глаз.

— Кристина Евгеньевна... — начал было он.

— Я хотела... — вырвалось у нее. — Все рассказать Ивану Ивановичу, но вспомнила… — Она широко распахнутыми синими глазами взглянула на Князева. — Вы главный у них?

— У них? — удивился он.

— Пойдемте! — скомандовала Кристина и, провожаемая удивленными взглядами находящихся в светлой комнате, уставленной компьютерами, коллег, устремилась к двери. — Вы, кажется, пригласили меня в буфет?

— Лучше пройдемте ко мне, — сказал он, а кофе или чай с бутербродами нам принесут.

Он умел слушать, этот зеленоглазый мужчина. Кстати, довольно редкий цвет глаз. Сидел за письменным столом, а она на точно таком же черном диване из кожзаменителя, что стоял у окна в приемной. Была она в юбке, открывающей ее стройные длинные ноги, но сейчас она не думала, какое это производит на него впечатление. Пожалуй, никакого, потому что он пристально смотрел ей в глаза и ни разу не опустил их вниз. По мере ее подробного рассказа продолговатое лицо его с твердым подбородком все больше мрачнело, зеленый ободок в крупных глазах расширялся. Странные у него глаза, мелькнула мысль, то серые, то зеленые… Но очень красивые и умные. ’

— И вы только сейчас решились все это рассказать? — упрекнул ее Князев.

— Я боялась, мне было страшно, — призналась она. — Видели бы вы их... хари!

— Насмотрелся... — вырвалось у него. — Пакет в вашем письменном столе?

— Я вчера перепрятала его в другое место... Подумала, что могут пострадать и другие...

— Правильно подумали! — прервал он. Теперь глаза его смотрели на нее спокойно, голос был ровным, лишь лицо стало жестче, суровее. — И куда же?