Андрей Скубиц - Легко

Стараюсь размышлять, но у меня еще сильнее урчит в желудке. Слезы стоят в глазах, пытаясь застить всю эту бессмыслицу, которую я не хочу видеть. Это возможно только в параллельной реальности, что у тебя вот так вдруг похищают аккумулятор. Чего-то мы все же недоглядели. Как будто в трансе. Но мы же не наркоманы!

Презель:Кто из нас больше всех заинтересован остаться здесь?

Я уставился на него.

Я тихо:В каком смысле — заинтересован?

Презель медленно, терпеливо, как малому ребенку: Ну, смотрите. Мы здесь в двух шагах от их родного дома. Совсем рядом, даже по темноте, — а она эти места отлично знает.

Я:Зачем она тогда пошла за нами? А? Почему она тогда раньше не сбежала, вместо того, чтобы ходить за нами? Почему вы об этом не подумали, когда оба отошли от машины?

Полицейские оба молчали, понятно, почему. Я обернулся к ней.

Я:А? Почему ты пошла за нами? Посмеяться захотелось?

Агата с ненавистью, хриплым голосом :Я тут ни при чем. Это ваш вопрос.

Шулич заводясь: А, наш вопрос.

Я:Хватит, прекратите.

Шулич замолк, положил руки на крышу машины и посмотрел на меня. Правильно, молчи и думай над тем, что я тебе сказал раньше.

Я:Даже если и признать наличие мотива… хотя я его не вижу, Агата уже почти достигла своей цели… хотя это и не меняет того факта, что она просто не могла этого сделать.

Смотрю на Агату в поисках поддержки, но она больше ничего не говорит. Пусть скажет, что она отдает себе отчет в том, что наша задержка по дороге в долину, по сути, против ее интересов.

Я:Агата, скажи, пожалуйста, разве ты не добровольно пошла за мной с разрушенного участка?

Агата глядя через машину на Презеля: А куда я по-вашему спрятала аккумулятор? Что, под юбку, что ли? Или, может, я его закопала?

Тишина, ни звука, за исключением чудного сопения младенца, который все время прижимается к Агате: мама, не отдавай меня, не отдавай. Страшная вещь такая тишина. Потому что действительно очень тихо, одинокая ночь на холме. Что за ерунда приключилась с нами? Что-то совсем не то. Человек что-то делает, что-то серьезное, и потом случается какая-то вещь, совершенно бессмысленная, которая совершенно путает планы. Какой еще аккумулятор? Что это? Как это — пропал? Но его действительно не было-. Ведь нельзя же утверждать, что он есть, если его на самом деле нет. Мне захотелось поразмыслить, а правда ли, что он у нас был с собой, когда мы отправились из Любляны? Но в таком направлении думать бесперспективно. Нужно принять факты, посмотреть им в лицо.

Шулич:Ну, и что вы предлагаете?

Успокоиться. Успокоиться. Попробуем выяснить. Попробуем выяснить. Какое-то логическое объяснение должно быть. Самый простой ответ, на поверхности.

Агата покачивает ребенка, который постепенно успокаивается, время от времени издавая какие-то звуки. Он шевелится, видны маленькие ручки. Что-то она ему тихо напевает, приговаривает.

Я:Агата, подумай хорошенько. Когда ты пошла за нами, ты что-то слышала? Шум вокруг машины? Что-либо подозрительное?

Агата искренне, горячо: Ничего. Ничего я не слышала. И не видела. Бог свидетель.

Хорошо, я так и думал.

Я:А здесь рядом кто-то живет? Поблизости есть какие-то дома?

Агата пожимает плечами.

Агата:Я не знаю.

Помимо моей воли во мне что-то завибрировало. Давай, дорогая моя, давай, уж постарайся. Давай и ты предложи какое-нибудь решение. Ведь и тебе должно быть понятно, что это просто невозможно! — Ладно, спокойно, спокойно.

Я:А ближайшие дома как далеко отсюда?

Агата:В долине, внизу, здесь наверху никого нет… Еще минут десять на машине, потому что крутые склоны.

Я:А здесь могут быть другие цыгане?

Возникла короткая пауза, потому что она вообще ничего не ответила; не знаю, ее эта мысль обидела, что ли? Так невозможно ничего решить. Это же она должна сейчас больше всего настаивать и стараться оправдаться, ну что за поведение! Я ведь просто спрашиваю. Ребенок наконец успокоился, в наступившей тишине раздается только смех Шулича. Он достает сигарету.

Шулич:Там, где живут Шаркези, другие цыгане не ходят.

Смотрю на Агату, она ничего не говорит, даже плечом не шевельнет, как она любит делать.

Шулич:Ну вы же можете, господин инспектор, позвонить в Любляну — не сбежал ли там еще кто-нибудь. Это бы прояснило вопрос.