Юрий Дружков - Кто по тебе плачет

Она шьет. Солдатские рубашки ее не устраивают… Приемник потрескивает. Книга лежит на подоконнике, я читаю главу «запуск двигателя, управление машиной». Поселок не догадывается, какая несусветная мысль привела меня к этому автопогрузчику. Я сам еще не верю в то, что начну делать.

— Послушай, может быть это все нелепица? Чья-то глупость? — вдруг спрашивает она.

— Где нелепица? — говорю я, не поднимая глаз от книги.

— Брошенный поселок, брошенное полотно, горячий котел в июне… Чье-нибудь головотяпство, ты не думаешь? И логику тогда искать бесполезно.

Я невольно поворачиваюсь к ней. Она делает наметку на полотне.

— Очень дорогое.

— Ты меня удивляешь. Будто не видел дорогой, нелепицы, никогда не слышал о ней.

— Ну, в таком размахе…

— В размахе? — Она откладывает полотно в насмешливом удивлении. — Ты не видел?

— Я не хозяйственник, не ревизор. Где же я мог видеть?

— А я кто?… Видела, можно сказать, не выходя из дома. В ящике.

— В ящике?

— Ну да, в телевизоре. В нем…

Удивительное дело: мне показалось, мы вместе окинули эту лесную комнату взглядом, словно искали глазами ящик, без которого на свете, кажется, не бывает комнат.

— Ходи по дому, — вроде как ворчала она, — шей, гладь, готовь обед, занимайся чем угодно, живи себе, а он сведения в тебе накапливает, настроения, впечатления разные. Может быть, иногда обратные тому, что хотели сказать…

— И что хотели тебе сказать?

— Хорошее, думаю. Чтобы я не осталась равнодушной. Видела все нелепицы, воевала с ними, как… Но все же размах нелепиц меня удивлял… Урожай, запаханный в землю… То ли везти было не на чем, то ли некуда… В кассе билетов нет, а вагон уходит пустой. Водопровод на большое расстояние. Все чудесно и дорого. Но воды к нему не нашлось. Нет и в начале не было.

Строгая швея наклонилась над полотном, поколдовала что-то гибкими пальцами.

— Спрашивать иногда хотелось: разве не легче, не выгодней прихлопнуть, изменить, отменить, а не каяться вроде самим себе да на себя… Хороший капиталист, наверное, да-авно бы лопнул.

— Ты когда-нибудь говорила с ними, с капиталистами?

— Не попадались.

— Мне один, страшно богатый, австрийский «Датентехникер», сказал: ваши проколы от грандиозности, от небывалого размаха. Не более, чем стертости на подметке великана, идущего напролом.

— Велики стертости, — не согласилась она.

— Размах неогляден… Спутники с плотинами ящик не показывал? — чуть улыбнулся я, но кажется, уколол не желая.

— Тебе в прошлом все нравилось?

Она сказала «в прошлом», не придавая особого значения слову значения, которое ловила в моих словах и теперь не замечает в своих.

— Я не блаженный.

— Ты не можешь поверить, что некто мог не достроить поселок и про него забыли, махнули на год, на два?

— Не хочется верить, — сказал я, понимая с некоторым опозданием, что настойчивость ее необычна. Упрямо ищет объяснения, которые могли бы успокоить ее. Верные — неверные, лишь бы найти не самую страшную причину-повод и спрятаться в ней. — Ты сама убедилась, как все отлажено здесь… Но сокрушительную передачу о воровстве на железных дорогах я помню.

— Вот видишь… Стоит ли нам ждать?

— Стоит. Копченую колбасу не бросят, — пошутил я. — За ней обязательно вернутся.

Эквилибристу на проволоке легче, наверное, ходить.

— И котел кому-то надо выключить…

— Дурацкий твой котел, — сердитым голосом ответила она. — Есть, наверное, чертежи, где видно, что выключить…

И больше ни слова. Но я чуть не потрогал пальцем лоб, как делают, когда хотят показать умственную свою незрелость.

Буднично и просто иногда решаются недоумения… Выключить самим… Легко выдвинул ящик стола и в папке с надписью «завершенка» взял, наконец, подробные схемы всего, что сделано, развернул на подоконнике.

Водонапорная башня, котельная, оранжерея, склады, водопровод, отопление, очистные сооружения… Где-то на краю поляны, за будущими фермами, есть и такие…

Смотрю внимательней схему отопления. Главный бак, топка, запасной котел. Недействующий котел с печью на схемах назван аварийным, запасным. Где же не запасной?

Листаю дальше. Главный бак… Зеленые трубы тянутся к нашему дому от главного бака, и ровные чертежные буквы поясняют направление: холодильники. Потом они, эти зеленые трубы, ведут в поле, на голое место, где не значится никаких строений. Ложатся там ровными полосками, одна к другой, опять сливаются в одну. И эта одна возвращается в сеть котельной, в скважину возвратной закачки…