Карлос Сафон - Тень ветра

Калитка решетчатой изгороди раскачивалась на ветру, за ней просматривалась извилистая дорожка, ведущая к дому. Я проскользнул за ограду и вошел в сад. Среди зарослей угадывались пьедесталы безжалостно разрушенных статуй. Одна из них, изваяние карающего ангела, лежала прямо посреди фонтана, служившего когда-то главным украшением сада. Силуэт из почерневшего мрамора призрачно светился под толщей воды, переполнившей резервуар. Рука огненного ангела выступала из воды, и его палец, как острие кинжала, обвиняющим жестом указывал на главный вход. Я толкнул приоткрытые двери из резного дуба и осторожно сделал несколько шагов по холлу, похожему на пещеру, где стены, казалось, колебались в пламени свечи.

— Я думала, ты не придешь, — сказала Беа.

Ее силуэт вырисовывался в полумраке коридора, очерченный мертвенным светом из галереи. Она сидела на стуле у стены, у ее ног горела свеча.

— Закрой дверь, — приказала она, не поднимаясь. — Ключ в замке.

Я повиновался. Ключ провернулся с каким-то зловещим погребальным эхом. Я услышал шаги Беа за спиной и почувствовал прикосновение к мокрой одежде.

— Ты дрожишь. От страха или от холода?

— Еще не решил. Зачем мы здесь?

Она улыбнулась в темноте и взяла меня за руку.

— Не знаешь? Мог бы догадаться…

— Это был дом Алдайя, вот и все что я знаю. Как ты вошла и откуда?..

— Пойдем, зажжем огонь, тебе надо согреться.

Она провела меня по коридору до галереи над внутренним двором особняка. В зале с мраморными колоннами кровля осыпалась кусками. Отпечатки на голых стенах подсказывали, что когда-то на них висели картины и зеркала, на мраморном полу тоже виднелись следы от мебели. У дальней стены зала находился очаг, заполненный дровами, рядом с кочергой лежала стопка старых газет. От камина пахло недавно потухшим огнем и углем. Беа встала на колени перед очагом и начала рассовывать газетные листы между поленьями, достала спички и подожгла их. Тут же вспыхнуло пламя. Руки Беа ловко и уверенно управлялись с дровами. Она наверняка считала меня умирающим от любопытства и нетерпения, но своим флегматичным видом я решил дать ей понять: если Беа хочет поиграть со мной в тайны, она заведомо проиграет. Она улыбалась с видом победителя. У меня дрожали пальцы, и это, кажется, не вязалось с тем образом, которому я хотел соответствовать.

— Ты часто здесь бываешь? — спросил я.

— Сегодня впервые. Заинтригован?

— Слегка.

Она присела перед камином и расстелила чистое, пахнущее лавандой одеяло, которое достала из брезентовой сумки.

— Давай-ка, садись сюда, поближе к огню, не хватало еще, чтобы ты по моей вине подхватил воспаление легких.

Тепло очага вернуло меня к жизни. Беа завороженно смотрела на пламя и молчала.

— Ты поделишься со мной своим секретом? — спросил я, наконец.

Она вздохнула и села на один из стульев. Я не мог оторваться от огня, наблюдая за паром, который поднимался от моей одежды, словно ускользающая из тела душа.

— То, что ты называешь особняком Алдайя, имеет собственное имя. Дом называется «Ангел тумана», но почти никто об этом не знает. Фирма моего отца вот уже пятнадцать лет безуспешно пытается сбыть с рук эту недвижимость. Когда ты рассказал мне историю Хулиана Каракса и Пенелопы Алдайя, я вначале не придала этому значения. Потом, уже дома, ночью, кое-что сопоставила и вспомнила, что как-то слышала, как отец рассказывал о семействе Алдайя и об этом доме. Вчера я пришла к отцу на работу, и его секретарь Касасус рассказал мне историю особняка. Ты знаешь, что на самом деле это не основная резиденция, а только один из летних домов?

Я покачал головой.

— Главным домом Алдайя был дворец, который снесли в 1925-м, чтобы построить многоэтажный дом на пересечении улиц Брук и Мальорка. Проект разработал Пуж-и-Кадафальк [ 75]по заказу деда Пенелопы и Хорхе, Симона Алдайя, в 1896 году, когда тут были только поля и оросительные каналы. Старший сын главы рода Симона, дон Рикардо Алдайя, в последние годы девятнадцатого века купил там дом у весьма живописного господина за смешную цену, так как у дома была плохая слава. Касасус сказал мне, что дом считался проклятым и что даже продавцы не осмеливались приходить туда, чтобы показывать его покупателям, отказываясь под любым предлогом…

В тот вечер, пока я отогревался, Беа кратко пересказала мне историю того, как «Ангел тумана» оказался в руках семьи Алдайя. Рассказ походил на малопристойную мелодраму, которая вполне могла принадлежать перу Хулиана Каракса. Дом был построен в 1899 году компанией архитекторов «Наули, Марторель и Бергада» по заказу преуспевающего и экстравагантного каталонского финансиста по имени Сальвадор Жауза, которому предстояло прожить в нем лишь год. Владелец дома был скромного происхождения, в шесть лет он осиротел, а разбогател по большей части на Кубе и в Пуэрто-Рико. Поговаривали, будто он приложил руку к кубинскому заговору и разжиганию войны с Соединенными Штатами, в ходе которой были утеряны последние колонии. Из Нового Света он привез себе не только состояние: его сопровождали жена-американка, бледная, хрупкая дамочка из высшего филадельфийского общества, ни слова не знавшая по-испански, и служанка-мулатка, которая была с ним с первых лет на Кубе и путешествовала с семью баулами багажа и разодетой арлекином макакой в клетке. Пока они устроились в нескольких комнатах отеля «Колумб» на площади Каталонии, в ожидании момента, когда можно будет занять дом, более подобающий образу жизни и вкусам Жауза.