Самсон Агаджанян - Опаленные крылья любви

— Товарищ подполковник, взвод совершил по нескольку прыжков и без происшествий. Десантник должен быть обучен совершать прыжки при любых погодных условиях.

— Лейтенант, ты что, решил мне лекцию читать? — грубо произнес Жиров.

— Никак нет, товарищ подполковник.

— На первое время за нарушение инструкции объявляю замечание. Иди. В следующий раз «рябчик» получишь.

Вышел от нею Володя в удрученном состоянии. В казарме он столкнулся с десантником, у которого под глазом был синяк. Он завел его в канцелярию.

— Так кто тебя ударил?

— Товарищ лейтенант, — стараясь не смотреть на него, тихо произнес тот, — никто меня не бил. Я сам упал.

— Вот что, солдат. Ты эту сказку кому-нибудь другому расскажешь. Так кто тебя ударил?

— Никто, товарищ лейтенант.

Русин знал, что солдат ни за что не назовет фамилию. Среди солдат это считалось «западло». И он решил применить старую солдатскую хитрость.

— Ладно, фамилию можешь не называть. Только честно, как мужчина мужчине. Сдачи дал?

Солдат молчал. Русин по его глазам понял, что его просто ударили. И что сделал это не рядовой, а сержант. А солдат в редких случаях поднимал руку на сержанта, чтобы дать ему сдачи.

— Хочешь, я скажу, кто тебя ударил?

Солдат вопросительно посмотрел на командира.

— Тебя ударил замкомвзвода Хамаев. И если я не прав, то поклянись именем матери. Только прежде чем ляпнуть языком, представь, что мать рядом, и ты из-за своей трусости готов опорочить самого дорогого человека на земле. А дороже матери ничего нет. Ну, что скажешь?

Солдат, опустив голову, молчал.

— Можешь идти. Но не будь безмозглым рабом, когда тебе в лицо плюют.

После беседы с солдатом Русин пристальнее стал наблюдать за работой своего замкомвзвода. Хамаев природой был наделен огромной физической силой. Про него рассказывали, что солдатское одеяло скручивал и двумя руками рвал пополам. Взвод боялся его. Любая его команда солдатами выполнялась безропотно и быстро. Из бесед с солдатами Русин уже знал, что дисциплина во взводе держалась на его пудовых кулаках. Русин написал рапорт, чтобы Хамаева освободили от занимаемой должности. Командир роты был в отпуске, и рапорт попал к командиру батальона. Комбат вызвал его на беседу. Русин шел к нему, а в душе еще был неприятный осадок от прошлой беседы.

Подполковник, молча слушая лейтенанта, ехидно улыбался. Русин привел примеры издевательства Хамаева над солдатами, особенно молодыми.

— Значит ты, лейтенант, настаиваешь, чтобы я лучшего замкомвзвода полка освободил от должности?

— Так точно, товарищ подполковник. Он не имеет морального права командовать взводом. Солдаты его не любят. Дисциплина во взводе держится за счет его кулаков. Я…

— Хватит, — оборвал подполковник. — А теперь ты меня послушай, запомни и заруби себе на носу: я скорее тебя сниму с должности, но не его. Взвод этот самый лучший в батальоне, в полку. И это благодаря ему. Уйдет он, и ты, лейтенант, со своим педагогическим подходом развалишь взвод. И еще запомни: здесь не детский сад, а крылатая гвардия. И мы должны из этих парней сделать настоящих профессионалов своего дела, чтобы они умели драться с врагом.

— Товарищ подполковник, я не отрицаю, что Хамаев как замкомвзвода успешно справляется со своими обязанностями. Но он ненавидит своих подчиненных. Он морально убивает коллектив. Взвод его не любит.

— Лейтенант! Здесь не детсад, чтобы о любви говорить. И меня поражает то, что не успел ты начать работать, а уже артачишься. То не нравится, это не нравится… Смотри, не споткнись. Я был свидетелем, когда твоя жена бесцеремонно ворвалась к командиру полка и…

— Товарищ подполковник, речь идет не о моей жене, а о Хамаеве.

— Попрошу, лейтенант, когда я говорю, не перебивать меня! Или ты устав забыл?

— Если по уставу, товарищ подполковник, тогда прошу вас не тыкать.

Подполковник, не ожидавший такой дерзости, даже привстал и некоторое время молча смотрел на лейтенанта. Лицо его побагровело. Сузив глаза, он в упор смотрел в глаза лейтенанту. Шла молчаливая схватка. Русин спокойно, чуть улыбаясь глазами, смотрел на него. Первым не выдержал подполковник.

— Ну что ж, товарищ лейтенант, я надеюсь, что это не последняя моя беседа с вами. Мы еще поговорим. Идите.

— Товарищ подполковник, так как насчет Хамаева?

— Хамаев будет работать в своей должности, — резко ответил подполковник.

На следующий день, когда Русин пришел во взвод, замкомвзвода Хамаев, ехидно улыбаясь, вразвалку подошел к нему и, здороваясь, протянул руку. По его глазам Русин догадался, что он знает про рапорт и решение комбата.