Тони Моррисон - Джаз

– К сожалению, нет.

– Что я для него только не делала. Как родная мать.

– Пожалуйста, угощайтесь. Всего вдоволь. Кушайте.

– А эти негодяи, которые из нашего дома, только представьте себе…

– А, Фелис, хорошо, что ты пришла…

Ей не хотелось ничего знать, никаких лишних подробностей. И тем более она не хотела видеть женщину, звавшуюся теперь Бешеной. Записка, которую та подсунула ей под дверь, оскорбила ее, а по размышлении и напугала. Но спустя некоторое время, прослышав, в каком ужасном состоянии был ее муж и почитав заголовки в «Мессенджер», «Ньюс» и «Эйдж», она укрепилась духом и в феврале впустила ее в дом.

– Что вам от меня может быть нужно?

– Сейчас – только стул и присесть, – сказала Вайолет. – Извините, но ничего хорошего из этого не получится. – Что-то у меня с головой, – произнесла Вайолет, прижимая пальцы к тулье шляпы.

– Обратитесь к врачу.

Вайолет прошла мимо нее, притянутая как магнитом к маленькому столику в комнате.

– Это она?

– Да.

Последовало долгое молчание, во время которого Вайолет рассматривала лицо на фотографии. Алиса занервничала. Не успела она набраться храбрости, чтобы попросить женщину уйти, как Вайолет отвела взгляд от фотокарточки и сказала:

– Меня вам не стоит бояться.

– Да, а кого же?

– Не знаю. Оттого-то у меня и болит голова.

– Для чего вы пришли? Я вижу, вовсе не для того, чтобы высказать сожаление. Пришли, чтобы освободиться от собственного зла?

– Нет у меня никакого зла.

– Уходите-ка лучше.

– Дайте мне хоть отдохнуть минуту. Не могу найти места, чтобы просто посидеть. Это она?

– Да, я же вам говорила.

– С ней было много хлопот?

– Да нет. Так. Не очень.

– В ее возрасте я была хорошей девочкой. Никому не доставляла неприятностей. Делала все, что мне говорили. Пока не попала сюда. В Городе приходится быть упрямой.

«Странненькая, – подумала Алиса, – но вроде не кровожадная». И прежде чем она успела спохватиться, с языка слетел вопрос:

– Зачем он это сделал?

– А она?

– А вы?

– Я не знаю.

В ее второй приход Алиса все еще размышляла о свирепых женщинах с пакетами щелока, отточенными бритвами и фантастическими родинками вот здесь, здесь и еще вот тут. Задергивая занавеску, чтобы солнце не било в глаза гостье, она спросила:

– Ваш муж, он что, вас обижает?

– Обижает? – Вайолет выглядела озадаченной.

– Мне он показался таким тихим и приличным. Он бил вас?

– Джо? Да он в жизни никого не обидел.

– Кроме Доркас.

– И белок.

– Что?

– И кроликов. Оленей. Фазанов. Опоссумов. Дома у нас было много хорошей еды.

– А зачем вы уехали?

– На что хозяину кролики? Он требовал денег.

– Деньги и здесь нужны.

– Да, но здесь их можно заработать. Когда мы приехали, я сначала убирала. За три дома в день платили неплохие деньги. Джо чистил рыбу по вечерам. Потом перешел в гостиницу. Я взялась за парикмахерскую работу, а Джо…

– Я не хочу всего этого слышать.

Вайолет замолчала и уставилась на фотографию. Алиса отдала ей карточку, чтобы поскорее выпроводить ее из дому на следующий день она пришла опять. Выглядела она так ужасно, что Алисе захотелось шлепнуть ее по лицу. Вместо того она сказала: «Снимите-ка платье, я подошью вам рукав». Вайолет являлась неизменно в одном и том же одеянии, и Алису раздражала болтающаяся на рукаве нитка, не говоря уж о подкладке на пальто с тремя прорехами на видном месте.

В одной сорочке, накинув на плечи пальто, она сидела и ждала, пока Алиса зашьет мельчайшими стежками рукав. Шляпу она не снимала никогда.

– Сначала я подумала, что вы пришли с чем-нибудь дурным. Потом – чтобы посочувствовать. Потом – чтобы поблагодарить, что я не вызвала полицию. Но ни то, ни другое, ни третье, ведь так?

– Мне надо было где-нибудь посидеть. Я подумала, что, может быть, у вас. Что вы впустите меня, ну вы и впустили. Раз Джо не сиделось дома, так я, наверное, сама не очень старалась. Но мне же интересно взглянуть, кем бы он хотел, чтобы я была.

– Глупенькая. Он бы хотел, чтобы вам было восемнадцать, вот и все.

– Нет, тут что-то еще.

– Ну, если вы сами не знаете собственного мужа, ничем не могу помочь.

– Вы точно так же ни о чем не догадывались, а ведь вы видели ее каждый день, как и я Джо. Я-то знаю, где были мои глаза. А где были ваши?

– Не надо мне выговаривать. С какой стати?

Алиса закончила простыни и уже начала гладить первую блузку, когда в дверь постучала Вайолет. Прошли годы и годы с тех пор, как она последний раз прикасалась утюгом к белой мужской рубахе. Брызгала водой, чтобы накрахмаленная ткань стала упругой и гладкой. От них теперь остались одни лоскутки. Тряпки для вытирания пыли, прокладки для месячных, обмотки для водопроводных труб в морозную погоду, хваталки для кастрюль, держалки для утюга. А еще фитили для масляных горелок и мешочки для соли, чтобы натирать зубы. Нынче все ее кропотливое внимание было отдано собственным блузкам.