Луиза Эрдрич - Пригоршня прозы - Современный американский рассказ

Дайана Бэрингтон моргнула. Действие показалось ошеломляющим и странным, почти квинтэссенцией всех прежних подходов, мнений и решений. Оно было сложным и утонченным, как миграция китов или балет. И все было синим.

— Тебе было холодно вчера. Тебе и сейчас холодно? — настойчиво спрашивала Карлотта.

Карлотта вглядывалась в ее глаза. Дайана Бэрингтон заставила себя моргнуть. В бесцветной дали, в синеве разврата и изнеможения, Карлотта проявлялась необычайно ясно и выглядела до странности большой. Она могла бы быть недавно сдвинувшимся с места айсбергом. Она была почти такой же, как поле одеяла в ее руках. Она наклонилась и обернула одеялом плечи Дайаны.

— В Неваде тебе будет тепло, — сказала ей Карлотта. — Будет не меньше ста десяти градусов.

Сто десять, стремилась повторить Дайана. Сто десять — строгое утверждение, но утверждение чего? В конечном счете существуют лишь оттенки синего, разбивающиеся у твоих ног, похожие на десять тысяч пальцев протянутой в мольбе руки только что появившегося синего божества. В конечном счете существуют лишь остановленные сумерки и натиск нежных сверкающих синих превратностей, священных часов и способов, которыми люди чистят зубы.

— Ты не можешь просто сидеть в кухне на полу и дрожать, — решила Карлотта. — Не шесть же недель. Меркурий, штат Невада, вылечит тебя.

— Ладно. — Дайана сумела вытолкнуть символы из пустоты своего рта. — Хорошо. — Она обрела способность говорить, развила метод, установила порядок вещей, их параметры, изобрела звуки и язык.

Опустошенная, Дайана откинулась и прислонилась к прохладной кафельной стене своей кухни. Она бы заснула, если бы Карлотта не расхаживала рядом, яркие туфли на шпильках едва не задевали ее, сидящую на полу, закутанную в одеяло.

— Тебе придется добраться до правительственного здания. Тебе надо принять душ, вымыть голову, найти спальный мешок, упаковать продукты. Тебе понадобятся фонарь и фляжка. Придется совершить усилие. Придется сделать эти элементарные вещи, иначе я сочту, что ты слишком больна для этой затеи, — говорила Карлотта.

Карлотта разглядывала золотой циферблат своих наручных часов. Часы из Франции. Дайане удалось это вспомнить. Ремешок был сделан из кожи какого-то исчезающего вида птиц или ящериц. Возможно ли, чтобы циферблат часов ее лучшей подруги был каким-то образом связан со шкалой температуры? Имело ли это что-нибудь общее со ста десятью синими утверждениями? Были ли время и климат также одним целым?

— Тебе придется совершить усилие, — втолковывала ей Карлотта, расхаживая на своих неправдоподобно красных и острых каблуках. — Я все для тебя устрою. Быстро собирай вещи, иначе я позвоню в «скорую».

Позвони им, подумала Дайана Бэрингтон. Я слишком больна для этого.

— Поднимайся, иначе я звоню, — сказала Карлотта Мак-Кей.

Дайана встала. Карлотта Мак-Кей что-то делала. Она записывала элементы требуемой процедуры. Каждому пункту был присвоен свой синий номер. Ей полагалось принять душ, накрасить губы, сложить разные предметы в холщовую дорожную сумку и вести машину по бульвару Сансет к Вествуду. Ей следовало поставить машину позади правительственного здания. Карлотта найдет ее и поможет. Карлотта будет сидеть рядом и читать вслух стихи. Дайане следует совершить это усилие, иначе Карлотта позвонит в «скорую помощь».

— Ты сделаешь это? — спросила Карлотта, и голос ее был нежен. Карлотта всматривалась в синюю решетку ее глаз, ища намека на связь. — Ты сделаешь это для меня?

Круг синевы, думала Дайана, вот так вода и перебрасывает время через жидкие вечности. Вот так море останавливается, как зачарованное. Таков Кауэй, где в Тихом океане медленно смешиваются цвет электрик и синева дистиллированной прозрачности. К этому возвращаешься, как к опиуму. Время не движется. Все прощено.

— Мне надоело тебя терпеть, — сообщила Карлотта Мак-Кей.

Есть только извивы синего соблазна, думала Дайана. Штормы, собирающиеся в мире морских черепах. Непрерывность синих приближений составляет уловку. Вот так мы наугад даем определения святилищам. Вот так обнажается воздух, когда надеваешь ритуальный убор из перьев. Так плывут облака с отравленными краями, подобные зеркалам или языкам пламени, плывут непрерывно. После горячечных построений ты можешь хоть что-то произнести.

Лицо Карлотты было скоплением неторопливых синих соразмерностей. Прошло много времени, прежде чем Дайана сумела моргнуть. Они мчались сквозь темную синеву, сквозь рельеф ночи. Луна за окном была абсолютно полной, удивленно белой. Дайана Бэрингтон начала дрожать. Они пересекали пустыню, как Моисей и Будда. Они были просителями без свечей. И ей уже никогда не будет тепло.