Тарьей Весос - Птицы

— Ладно, не буду, — сказал он.

Голос у него дрожал.

Тем временем у хозяйки нашлось дело в соседней комнате, и Маттис остался в одиночестве. Когда она вернулась, Маттис так и сидел не шелохнувшись, погруженный в сложные и неприятные мысли, на языке у него вертелся важный вопрос:

— Можно спросить тебя об одной вещи?

Хозяйка кивнула, но не слишком охотно.

— Спросить-то можно. А вот отвечу ли я тебе, это еще неизвестно. Может, и не смогу.

Маттис спросил:

— Почему все так, как есть?

Хозяйка покачала головой. И только. Маттис не решился повторить свой вопрос. Он терпеливо ждал. С виду терпеливо. Внутри у него все пылало от нетерпения. Он снова повернулся к ней. Она снова покачала головой.

— Хочешь еще кофе? — спросила она.

Он понимал и в то же время не понимал. Его знобило. Он заглянул в бездну, полную загадок.

— Да уж конечно, — сказал он про кофе. — Но ведь вальдшнеп все-таки прилетел? — продолжал он, и в его голосе звучало удивление.

— Да, над нашим домом мы такого никогда не видали, — быстро сказала хозяйка, обрадовавшись, что может ответить ему. — Посиди минутку, — сказала она и ненадолго вышла, и этот больной вопрос снова ушел в глубину, туда, где он таился всегда.

Время шло. Маттис сидел на кухне.

— Небось, им там жарко, — сказал он хозяйке.

Она стряпала еду и накрывала на стол, ужин был не за горами.

— Как думаешь, может, мне пойти на поле?

— Теперь уже поздно. Они скоро вернутся. Да ты не волнуйся, — прибавила она, увидев его растерянность. — Им и не понравится, если ты сейчас туда явишься.

Голос и выражение лица у нее были властные. Маттис сидел как на иголках, страшась встречи с теми, кто работал. Вот хозяйка вышла на крыльцо и кликнула их домой. Теперь ему захотелось быть рядом с ними и вместе мыть руки в ручье.

Наконец они пришли. Дверь была распахнута. Они задержались на дворе. Маттис, у которого был острый слух, напряженно ждал, не произнесет ли кто-нибудь из них слова «Дурачок». Так и есть. Это произнес парень. Но в связи с чем, Маттис не уловил. Вот они и в кухне. Маттис извертелся на стуле. Сгорая от стыда, он заставил себя обратиться к хозяину усадьбы:

— Я должен был прийти к вам и прополоть до конца свои гряды, но, понимаешь, меня пригласили выпить кофе.

Хозяин коротко кивнул. Он устал, у него болела спина, и потому он был уже не так добр, как утром.

— Твой хвост мы уже давно допололи, — сказал он. — Нельзя же было его так и оставить.

Парень с девушкой прошли мимо Маттиса, словно не видели его, вид у них был смущенный.

— Давай, Маттис, поедим, — все-таки сказал хозяин, переводя разговор на другую тему.

— Поесть-то не мешает, — сказал Маттис. И мысленно содрогнулся.

Выручили Маттиса за столом все-таки влюбленные. От таких молодых он мог ждать лишь косых взглядов да насмешек, но они были невозмутимы и смотрели на него добрыми глазами. Видно, хозяйка предупредила их на дворе, как им себя вести. Маттису уже случалось сталкиваться с этим. Ну и пусть, говорил он себе, отгоняя все неприятное.

Жаль, молодые устали, и у них уже не хватало сил быть такими же влюбленными, как утром. Очень жаль, что так получилось, думал Маттис. Ему хотелось поговорить об этом с девушкой, пока они ели, сидя друг против друга. Он не спускал с нее глаз. Ее отмытые от земли руки лежали на столе, она притихла.

— Ты устала? — начал он, набравшись храбрости.

Он и не подозревал, что в его голосе звучала нежность, словно это спросила мать, все за столом изумленно поглядели на Маттиса. Девушка покраснела.

— Да, — быстро и тихо ответила она, услыхав в его голосе только доброту и заботу, которые поразили ее.

Все ждали, что еще скажет Маттис.

— Тогда, значит, влюбленных тоже жалко, — сказал он. В голове у него все спуталось, он не мог в этом разобраться. Но говорил от чистого сердца.

Все с облегчением рассмеялись и снова принялись за еду. Засмеялся и Маттис. Может, он все-таки не такой уж и глупый? Его смех был похож на ржание, и это развеселило всех. И вдруг стало тихо. Как бывает после сильного грохота. Отчего это? Никто не знал.

Они встали из-за стола. На сегодня работа была закончена, и хозяин спросил влюбленных, не придут ли они и завтра, чтобы помочь ему.

— Конечно, придем, — ответили они и ушли.

Маттис долго смотрел им вслед. Он-то завтра уже не придет и больше не сможет радоваться, глядя на них.

— Ты, верно, не хочешь, чтобы и я пришел завтра? — Маттис заставил себя задать этот вопрос. После сегодняшней работы спрашивать так было наглостью.