Семён Данилюк - Обитель милосердия [сборник]

А Киврин отчаянно, напропалую затосковал.

Подошли дочь с сыном. Скорбно вгляделись в неподвижное лицо.

— Вот и нет папы, — всхлипнула дочь.

— Мог бы еще пожить, — печально согласился сын.

Надорванное жестокой директорской отповедью сердце Киврина благодарно задрожало.

— Чего племянник не пришел? — тихо поинтересовалась дочь.

— Упёрся, стервец. Не может деду простить, что тот с поступлением в институт не помог. Проректор-то — фронтовой дружок.

— Так объясни ему, что дед просто из породы настоящих, принципиальных людей. Уж как я его упрашивала машину на себя через ветеранский совет оформить. Не захотел. А мы уж и денег назанимали. Теперь возвращать придётся.

— Да кому его идиотская принципиальность нужна? — вскипел сын. — Жил как во сне. Хочу, говорит, как люди. А как люди живут? Мой вот на днях в армию загремит, а двое его одноклассников-балбесов через этого же проректора влезли без всякого конкурса. Дочка, с детства впечатлительная, ухватила брата за руку:

— Господи, ты глянь. По-моему, у папы лицо побелело.

Киврин лежал, преодолевая боль в сердце. Пошевелиться не мог.

— Это снег, — сын приобнял сестру за плечо. — Ладно, забирай дачу, а мне уж остальное.

— Не место здесь об этом, — прошептала в платок дочь. — К даче гостиный гарнитур прибавь.

— Ну, ты тихая, тихая, а как варежку разинешь, так всё заглотить готова! — поразился сын. Голос его сделался неуправляемым.

Киврин застыдился, что ссору могут заметить.

— Отдай ей гарнитур, сынок, — шепнул он.

— А не жирно ли будет, батя?! — запальчиво развернулся к телу сын. Потом оба вздрогнули, переглянулись и, озираясь, отошли.

Подбежала внучка Леночка, приподнялась на носочках и, как всегда, бесцеремонно принялась теребить деда за рукав:

— Дедка, ты взаправду умер?

— Похоже, что так. — После визита детей сердце у Киврина стиснуло и не отпускало. — Вернешься, привези игрушку.

— Обязательно, — пообещал Киврин. Внучке он при жизни ни в чем не отказывал, не смог отказать и теперь.

Последним подошел шурин. Глянул желчно — не изменил себе и у гроба:

— Ишь, белый какой. Сколько раз втолковывал, нельзя за «Динамо» болеть. Динамовские, они все плохо кончают. Это ж какое сердце надо иметь, чтоб такую игру выдерживать? Да и сборная… Ты-то вон отстрадался. А мне ещё мыкать и мыкать, — он безнадёжно махнул рукой. — Наши-то опять мимо чемпионата Европы просвистали!

Это было последнее. Киврин задвигал руками, словно сбрасывая с себя несуществующее одеяло, потом вскрикнул надрывно и вытянулся. Теперь уж навечно. Крик услышали, дружно встрепенулись. Но завыл ветер, закрутил, а тело лежало неподвижно. Только голова, показалось, чуть закинулась к небу.

— Покойники голос подают, — авторитетно разъяснил Фёдор.

— Они в такую погоду всегда беспокоятся.

Дул промозглый ноябрьский ветер. Тело бывшего бухгалтера Киврина приняла добрая, ласковая земля.

На окраине города инструктор остановил машину.

— Раньше ездить приходилось? — поинтересовался он.

— И не раз. — Я хотел добавить, что ездил исключительно в качестве пассажира. Но инструктор посмотрел с таким облегчением, что я не решился его огорчить.

— Что ж, тогда поменяемся местами?

— Легко, — я обречённо вылез из машины и подошел к дверце водителя.

— Сразу видна школа, — оценил инструктор. — Вы совершенно правильно обогнули машину спереди.

Ободрённый поддержкой, я схватился за руль, влез в кабину и деловито поёрзал.

— Блестяще! — в восторге закричал инструктор. — Да у вас прирождённая грация автомобилиста. Проедьте для проформы пару километров, поставлю зачёт и займусь новичками.

— Значит, так, — я облизнул пересохшие губы. — Включаем зажигание.

— Я повернул ключ.

— Хорошо, — оценил инструктор.

Похвала возвышает, и я почувствовал себя более уверенно.

— Теперь, — я постарался сосредоточиться, — отжимаем газ.

— Верно, — согласился инструктор. — А куда вы жмёте? Это ж тормоз.

— Может, сделаем на педалях надписи?

— Не стоит, — он обеспокоенно скосился. — Повторим еще раз.

Я повторил. Машина взвыла, отчего инструктор вздрогнул, а случайный прохожий в полукилометре от нас бросился в кювет.

— Отпусти ногу! Это не бульдозер! — пытаясь перекричать вой мотора, крикнул инструктор мне в ухо.

С трудом оторвал я ногу от педали. Машина успокоилась.

— Чуткий акселератор, — с видом знатока оценил я.