Александр Морозов - Центр

— Хорошо, — соображал что-то Ростовцев. — На неделю можно. И это даже… неплохо. И вам спокойнее, пока все выяснится, чтобы вас не дергали, и мы будем знать, что с вами все нормально. А то за это время вас могут вызвать не туда, куда нужно.

— А кто? — спросил Карданов, заинтересовавшись тем, что им заинтересовались.

— Есть некоторые деятели, — тщательнее стал подбирать слова Ростовцев. — Кстати, каким-то шестнадцатым боком связанные со стариком Яковлевым, отцом нашей Екатерины Николаевны… Вы, кстати, связь с ней в эти годы не поддерживали?

— Я хорошо знаю ее мужа, — сдержанно ответил Виктор.

Они подошли к Юрию Долгорукому и свернули к скверику, укрывшемуся за мощным крупом княжеского коняги. Фонтан не работал, но зато они обнаружили незанятый край скамейки и заняли его.

— Клим Данилович, — начал честный Карданов, — я должен вам сказать, я тогда не успел, когда вы мне сообщили… Я, наверно, не потяну на завотделом, во всяком случае, с точки зрения кадров. Как же так? Я для них человек новый.

— Старый, — вставил Ростовцев.

— Ну да. Но все это когда́ было. И тогда ведь — младшим научным.

— А твои публикации?

— А что публикации? Их в анкету не вставишь. И потом, это в журналистике ценится, а у вас… солидная штука, член-корр директором. Нет, это все другое. Кто их читал?

— Я их читал, Виктор. И другим показывал. Вы тогда удивились, когда мы в институте встретились, ничего, не смущайтесь, у вас выдержка в норме, почти незаметно было, вы удивились, что я не доктор еще. А я отшутился, что одна защита докторской равносильна двум разводам или трем инфарктам. А у меня, кстати, насчет инфарктов лимит выбран. Но, кажется, время все-таки не потеряно. И мне свою руку удалось приложить. Оно, допустим, саму идею о едином мощном информационном отделе и без меня нашлось бы кому двигать. Времена меняются, работать, как десять еще лет назад, просто не получается. Уперлись. У меня ведь и докторская, которая в столе пока вылеживается, о производительности труда в условиях научно-технической революции. В том числе и труда научного. А здесь сбор информации, оперативное доведение до научных работников дает — ого! — его кулак с задорно торчащей вверх пикой большого пальца, описав вертикальную дугу, стремительно взметнулся вверх, — десятки процентов роста производительности научного труда. И наоборот: плохая информационная оснащенность, проще говоря, неосведомленность ученых мужей, съедает эти самые проценты, а вместе с ними и миллиарды наших с вами рублей.

— Это ясно, — тихо заметил Карданов.

— Это, конечно, ясно. Поэтому я и говорю, что тут и без меня нашлось бы кому. А я — давайте уж будем нескромными, это, кстати, экономит массу времени, — я сыграл не последнюю роль в том, что такой одинокий ковбой, как Виктор Карданов, рассматривается всерьез как возможный руководитель нового отдела.

— Кем?

— Теми, кому это положено. Кому решать. Сам отдел — ему так и так быть. Даже положение о сводном информационном подразделении сейчас в недрах вызревает. Но важен стиль. Будущий стиль будущей работы. Нельзя допустить традиционности, неподвижности, как у замоскворецких купчих у Островского. Суперреактивность, но грамотная — вот что требуется. Вы это можете. Да вы не пыжьтесь, чего вы напрягаетесь? Я же с вами работал, у вас же природные данные… как у хорошего стайера — правильное чередование мышечного усилия и расслабления. Релакса.

— Я даже не кандидат, — попытался Витя вернуть Ростовцева на землю.

— И не надо. Кандидатов нам не надо. Кандидат, особенно если свежий, это же отсталый элемент. Он что-то когда-то сделал, хорошо пусть сделал, не будем уточнять, но потом он кирпич свой диссертационный, страниц в триста, несколько лет выпекал? Выпекал. Да потом защиту организовывал, на стреме, как господа налетчики некогда выражались, стоял? Непременно. Это тоже на счетиках годик, два, три накиньте. Ну так и что же мы имеем в лице новоиспеченного кандидата? Да он в своей области так от мирового уровня отстал, что его в чувство, то есть в приличную научную форму, знаете, сколько надо приводить? А вы не кандидат. Молодцом. И быть им не обязаны.

Карданову разговор понравился. Он, правда, не вполне доверял ростовцевскому чувству реальности, неизменным его восклицаниям «Нет проблем!» и прочим блесткам природного оптимизма. То есть Ростовцев советовал Вите стареть побыстрее, и правильно советовал, Витя это понимал, а вот сам советующий неожиданно показал себя с самой молодеческой стороны. Впрочем, отчего же неожиданно? Если завсектором на вечер в институт с гитарой заявляется и на сцену с ней выходит, закваска в нем партизанская, надо полагать, имеется.