Эмилиян Станев - Чернушка

Лисичка очутилась на тропинке, вившейся среди низких кустов терновника и боярышника. Она села на тропу и хрипло затявкала, словно жалуясь на жестокосердие своих сородичей. Отсюда была видна вся противоположная сторона ущелья, ее родные места — темные леса, высокие горы с крутыми склонами и скалами, над которыми мерцали звезды.

Тропа вывела ее на маленькую полянку, заросшую папоротником. На ней еще пахло козами — они паслись здесь днем. Где-то неподалеку скакал заяц, глухо топоча лапами. Поблизости шуршал еж, листок дрожал от легкого ночного ветерка.

Лисичка пересекла полянку, снова вошла в лес и побежала по какой-то дороге. Тут и там светлели просеки, мелькали одиноко стоявшие высокие деревья. Лес окончился внезапно, и лисичка очутилась на округлой, как бочка, горе, поросшей кустарником и высокой желтой травой. Не решаясь отдаляться от леса, она села на опушке и осмотрелась. На излучине шоссе светились два оконца сторожки дорожного мастера. Возле каменного строения смутно темнели две пристройки.

Лисичка долго смотрела на освещенные окна, словно пыталась понять, что означает этот свет. Над самой ее головой пролетела птица, мурлыкнула по-кошачьи и исчезла в темноте. Окна разожгли ее любопытство: они напоминали ей глаза неведомого зверя. Оттуда донесся вдруг человеческий голос. Дорожный мастер Панталей Фокасинов кого-то бранил. Потом голос умолк, но минуту спустя раздался снова. На этот раз мастер пел.

— Э-ге-гей! Гей-ге-ге-гей!

Это была мелодия хоро, которую он напевал обычно, вернувшись из соседнего села, где была корчма.

Лисичка слушала. Пение ее не пугало. Однако, допев до конца, Фокасинов начал дико орать:

— У-У-У-У, ату, ату!..

Заснувшее эхо трижды повторило его страшный вопль, подхваченный собачьим лаем.

Лисичка испугалась и, в свою очередь, затявкала. Свесив хвост, она пошла к лесу, из которого вышла. В эту минуту с горы поднялись с громким криком какие-то птицы. Одна из них села на опушке, и лисичка видела, как она прижалась к земле и затаилась.

Лисичка замерла, боясь неосторожным движением ее спугнуть. Потом поползла. Так она доползла до ложбинки, пересекла ее и снова увидела птицу, но до нее все еще было довольно далеко. Тогда лисичка решила ждать, надеясь, что птица сама приблизится к ней и она ее схватит.

Из-за зубчатых вершин ущелья показался молодой месяц. Зажелтели голые холмы, поросшие травой. Стали видны черные раны оползней. Под тусклым лунным светом засеребрился туман над рекой. Блеснула спинка птицы, и лисичка увидела ее глаз.

Неожиданно, без какой-либо видимой причины, птица полетела обратно к своему холму. Лисичка вздрогнула и опасливо оглянулась.

За ней стоял крупный лис. Вильнув своим великолепным хвостом, он дружески обнюхал морду лисички. В глазах его прыгали веселые искорки.

Лисичка осмелела и тоже робко лизнула его в нос. Этот жест означал полную покорность. Но лис и не проявлял никаких враждебных намерений, он продолжал самым дружеским образом обнюхивать ее, и лисичка, совсем расчувствовавшись, легла у его лап. Лис облизал рану на ее шее, и этого было достаточно, чтобы наполнить душу лисички чувством глубочайшей преданности. Знакомство завершилось веселой игрой. Собственно, играла лисичка, а лис терпеливо оборонялся. Но через минуту, не обращая больше внимания на лисичку, он двинулся к ближайшему холму. Лисичка побежала за ним. Они спустились по крутой тропке и, тщательно обнюхивая каждый куст, обнаружили место, где ночевали каменные куропатки. Здесь особенно сильно пахло птицами. Лисичка сунула нос в высокую траву. Хвост ее вытянулся, а спина выгнулась коромыслом…

Вдвоем они обошли холм, но от рассеявшейся стаи не осталось и следа.

Так они оказались за холмом, откуда была видна сторожка дорожного мастера. Там все еще кричал петух. Молодой петушок, который еще только учился петь, отвечал ему слабым голосом. Светало. Сороки затараторили на деревьях вдоль шоссе, стая ворон, ночевавшая в скалах по его другую сторону, шумно обсуждала какой-то важный вопрос.

Лис повел лисичку к пристройкам. Они перешли пустынное шоссе, обогнули сад и оказались на небольшой вырубке позади каменного дома. Туда выходила его северная стена, не имевшая окон. Только под крышей тускло поблескивало грязное оконце. Курятник находился рядом со свинарником, в котором тихо и нерешительно повизгивал проголодавшийся поросенок. К дому вела тропинка, заваленная золой, опавшими листьями и всяким хламом. Фокасинов выбрасывал сюда весь сор. У края тропинки стоял дровяной сарай, и возле него темнела большая куча хвороста.