Дафна Дюморье - Птицы и другие истории (сборник)

Наверх вела крутая лестница; стоявшие прижались к стене, чтобы дать мне пройти. Отличие Анны от остальных обитателей сразу бросалось в глаза: она одна носила длинный белый плащ с капюшоном. Над башней, открытой сверху, синело небо. Анна сидела на ступеньке, согнув одну ногу и опершись локтем о колено, — в той самой памятной мне позе, в какой сиживала когда-то на низком табурете у камина в Шропшире. Сегодня превратилось во вчера. Время отступило; мы, словно двадцать шесть лет назад, оказались вдвоем в доме Виктора, и на меня, как всякий раз в ее присутствии, снова снизошел благодатный покой. Мне хотелось упасть перед ней на колени, прижаться губами к ее руке. Но я не смел и молча стоял у стены, скрестив руки.

— Наконец-то ты нас нашел, — проговорила она. — Долго же ты искал.

Голос был тихий, спокойный, точно такой, как прежде.

— Это ты привела меня сюда? — спросил я. — Ты позвала меня, когда мой самолет разбился?

Она засмеялась знакомым смехом. Мы словно никогда не разлучались. На Монте-Верита остановилось время.

— Я пыталась позвать тебя и раньше, — сказала она. — Но ты так поспешно закрылся от меня, будто бросил на рычаг телефонную трубку. А в одиночку по телефону не поговоришь. Телефоны еще существуют?

— Да. Только более усовершенствованные — телефонисток упразднили, соединение происходит автоматически. Но ведь души, как и раньше, в посредниках не нуждаются.

— Твоя душа столько лет была как наглухо закрытый ящик. Жаль — у нас могло бы быть так много общего. Виктор должен был излагать свои мысли в письмах, а с тобой писем бы не понадобилось.

Для меня блеснул лучик надежды. Теперь надо было действовать с особой осторожностью.

— Ты успела прочесть его письмо? — спросил я. — И мое прочла? Ты знаешь, что он умирает?

— Да, знаю. Он болен уже много недель. Поэтому я постаралась сделать так, чтобы ты был здесь. Был при нем, когда придет его час. Ему станет легче, если ты вернешься и расскажешь, что видел меня и говорил со мной. Он будет рад.

— Ты не хочешь пойти сама?

— Не стоит. Пусть его иллюзии останутся с ним до конца.

Иллюзии? Что она хочет сказать? Стало быть, они на Монте-Верита не всесильны? Она понимает, что их жизнь сопряжена с опасностями?

— Анна, я сделаю, как ты говоришь, — начал я. — Я вернусь к Виктору и останусь при нем до конца. Но время поджимает. Тебе и всем, кто тут есть, угрожает опасность. Здесь оставаться нельзя. Завтра, может быть, даже нынче ночью люди из долины прорвутся на Монте-Верита, возьмут эти стены штурмом и уничтожат всех. Необходимо опередить события. Если у вас нет никаких средств самозащиты, разреши мне помочь вам. Мы не окончательно отрезаны от цивилизации, все это осуществимо. Я могу спуститься в долину, разыскать телефон, поднять на ноги полицию, вызвать на подмогу армию, связаться с компетентными властями…

Мои слова повисли в воздухе. В голове у меня еще не созрел четкий план; для начала было важно, чтобы она доверилась мне, решила, что на меня можно положиться.

— Пойми, — убеждал я ее, — жизнь здесь не сможет продолжаться как раньше. Если на сей раз беду удастся предотвратить, в чем я сильно сомневаюсь, все повторится через неделю, через месяц. Дни вашей безопасности сочтены. Вы столько лет прожили в изоляции; вряд ли вы понимаете, в каком состоянии сейчас находится мир. Даже эту небольшую страну разрывает взаимная подозрительность и враждебность. Люди из долины уже далеко не те суеверные, темные крестьяне, как когда-то. Они вооружены современным оружием и не остановятся перед массовым убийством. Вас всех ждет верная гибель.

Она не отвечала. Только слушала, не вставая, кутаясь в свой белый плащ, — далекая, отрешенная.

— Анна, Виктор умирает, — сказал я. — Может быть, его уже нет в живых. Он больше не сможет тебе помочь, но я смогу. Я всегда тебя любил. Слова ни к чему — ты и так знаешь. Ты сломала две жизни, его и мою, когда ушла на Монте-Верита двадцать шесть лет назад. Но речь сейчас не об этом. Важно, что я снова нашел тебя. И на свете сохранились еще уголки, не тронутые цивилизацией, куда мы могли бы уехать вместе, ты и я… и все, кто здесь с тобой, если они пожелают к нам присоединиться. У меня достаточно денег, я все устрою, тебе не придется ни о чем беспокоиться.

Мысленно я уже видел, как улаживаю практические вопросы в посольствах и консульствах, оформляю паспорта, достаю нужные бумаги, запасаюсь одеждой…

И одновременно перед глазами у меня разворачивалась карта мира с нехожеными горными массивами — от Южной Америки до Гималаев, от Гималаев до Африки. А еще малоисследованные просторы Северной Канады, обширные области Гренландии… И острова — бесконечное множество затерянных в океане островов, пристанище морских птиц, куда не ступала нога человека. Безразлично, что это будет — гора или остров, заросли или пустыня, дремучий лес или ледяные равнины Арктики. Пусть Анна выбирает сама. Я слишком долго жил вдали от нее и теперь хотел одного: быть с ней вечно.