Громкий председательский стук карандашом, смешки в зале, нечленораздельный вопль Стукалиной.
– Я тут, страдая на больничной койке, сделал некоторые выкладки. Вот, пожалуйста! В прошлом году семьдесят процентов наших предложений и заявок, подкрепленных «научными» расчетами, не были реализованы. Кто–нибудь обратил на это внимание? Может быть, это встревожило самого директора, и он забил в набат? У меня есть и еще некоторые цифры, отражающие картину наших мощных холостых усилий, я их передам для протокола.
Так мы жили не год, не два – постоянно. Наращивали скорости и получали премии. Почему же именно сегодня встал вопрос о том, что отдел «лихорадит»?
Наше состояние плачевно. Мы не чувствуем ни масштаба, ни пользы своей работы. Не понимаем даже ее смысла. Как будто мы все студенты и проходим практику на чужом предприятии. Хотя трудно принять за студентов наших многочисленных зрелых менеэсов. Отдел, занимаясь самообманом, обманывает и других, государство в том числе… Я предлагаю решить вопрос одним махом, не мудрствуя. Не провожать надо Карнаухова на пенсию, а целиком ликвидировать отдел со всеми его причиндалами. На первый взгляд предложение звучит экстравагантно, но, поверьте, это единственное правильное и экономически выгодное решение.
Голос с места:
– У нас нет безработицы, Гена!
– Нету и не надо. Рассуем бездельников по другим участкам, рассредоточим. А то как–то так получилось, что мы все сбились в кучу. Кстати уж, есть отделы, как, впрочем, и целые институты, которым, конечно, лучше не работать, это выгоднее для всей отрасли. С ужасом думаю, что получится если наш отдел действительно раздует пары и потребует к себе внимания и уважения, – сколько занятых людей будут ото» рваны от дела в других местах. Уж лучше не надо, товарищ Кремнев. Я вижу только два выхода из положения. Первый, и лучший – распустить отдел, как распускают полностью деморализованный полк. Второй – оставить все, как было.
Собрание не шумело, не ерепенилось, в зал вернулось изначальное умиротворение. Виктор Давидюк встал, открыл рот… но слов нужных не нашел. Постоял и сел.
«Данилову больше здесь не работать, – с огорчением подумал Кремнев. – Нельзя оставаться там, где ты плюнул в лицо коллективу. Невозможно!»
– И последнее, – сказал Афиноген Данилов, – почему мне не напоминают про регламент?
– Регламент истек! – отозвался эхом председатель.
– Последнее. Про Карнаухова Николая Егоровича, Я считаю за честь с ним работать, если он не против. Раньше не считал, а обдумал все и теперь считаю. Ом не должен уходить никуда, пока чувствует в себе силы. В нем есть то, чего не хватает, может быть, мне и моим молодым товарищам. В нем живет вера в неизбежность лучших времен. Вера должна остаться. Что бы мы ни делали, как бы языком ни трепали – сначала мы люди, а потом уже младшие и старшие научные сотрудники. Если уйдет Карнаухов, всем нам будет очень стыдно. Думаю, что и вам тоже, Юрий Андреевич. Я кончил. Благодарю за внимание.
К концу выступления у него свело бок и, спускаясь со сцены, Афиноген сделал усилие, чтобы не схватиться руками за повязку. Добрая улыбка не покидала его лицо.
– Так, – сказал Давидюк. – Однако. Прошу, пожалуйста, кто следующий?
Кремнев заговорил с места, не вставая даже, полуобернувшись, проникновенно:
– Много развлекательных слов мы сегодня услышали, товарищи. Я внимал им и радовался – есть у нас юмор, темперамент… Еще бы немного смысла. Вы же не в пьесе роль играете, Гена, вы на производстве. Тут шумовые эффекты не проходят, они тут неуместны.
– Иногда уместны, – ответил Афиноген. Он присел неподалеку, в третьем ряду, и вдруг оказалось, что они с Кремневым вроде бы вдвоем беседуют, а все остальные – зрители. И Давидюк на сиене – зритель, и Карнаухов в зале – зритель. Так удачно расположились. Кремнев говорил с теплой дружеской интонацией, как бы за чашкой чая. Афиноген отвечал с еще более дружеской и задушевной хрипотой, как бы за стаканом вина.
– Если и уместны, то ненадолго. Вы же знаете – имеют значение только факты. А они против отдела. Мне прискорбно это утверждать. Я ведь не посторонний… Хотелось бы в фактах и разобраться, а нас всех явно понесло не в ту степь.
– В фактах разбираются с фактами в руках. В компетентном сведущем кругу. Данные готовит комиссия… Не думаю, что ее должна возглавлять Стукалина, да и никто из отдела. Она должна состоять из привлеченных, незаинтересованных лиц.
Читать дальше