Гийом Мюссо - Здесь и сейчас

— Есть, «Форд» серии Е, — сказал он, указав подбородком в сторону машины, — вот только…

Я подошел к фургончику, приспособленному для машины «Скорой помощи».

— Слушай, годится. В самый раз. А насчет факса не парься. Когда получишь, подпишешь и вместо меня тоже. В первый раз, что ли?

Дэни всей своей тушей преградил мне дорогу к машине.

— Не спеши, мотылек! Факс от Конрада, говоришь? Я бы очень удивился факсу от Конрада.

— Почему это?

— Потому что вот уже полгода, как Конрад не работает в больнице.

Я сделал мрачную морду и пошел ва-банк:

— Работает, не работает, наплевать, Дэни! Я совсем не обрадовался, когда меня снова пристегнули к этой работенке. Два года не трогали, и на тебе! В общем, факс из больницы ты получишь. Мне-то на хрена эта колымага, сам подумай! К девочке на такой не подъедешь!

Дэни Фицпатрик почесал в затылке. Нужно было быстренько покончить с этим делом, не дав ему времени на размышления. Посулить что-то интересненькое. Я тут же вспомнил объявление, которое прочитал в газете.

— «Ред Соке» играет в субботу с «Янкиз». Приходи ко мне, посмотрим вместе. Я знаю, ты положил глаз на Веронику. Она тоже будет с подружками, Оливией и Патрицией. Ну с той, рыженькой из хирургии. Девчонки, если выпьют хорошенько, становятся подобрее, если ты понимаешь, о чем я.

Мысленно я тут же извинился перед Вероникой, объяснив, что я приплел ее не для трепа, а для хорошего дела.

— Заметано на субботу, — согласился Дэни, протягивая мне ключи. — Живешь все там же?

Через пять минут я с широкой улыбкой выезжал из гаража за рулем машины «Скорой помощи».

Я поехал через Дорчестер, намереваясь гнать потом до Нью-Йорка. Дорчестер — большой квартал с особым лицом: на километры тянутся дома из красного песчаника и заборы промзон, разрисованные граффити. Именно такой Бостон я и люблю: «плавильный тигель наций», баскетбольные площадки за решетчатыми оградами, маленькие колоритные магазинчики.

На красный свет я остановился, включил радио и сразу поймал песню «R.E.M.», которую ни разу не слышал, и тут же принялся насвистывать рефрен. Конечно, дело еще предстояло сделать, но план уже сложился. На волнах радио уже поплыла новая песня, а красный свет все еще горел. В нетерпении я огляделся по сторонам. Слева — указатель, и на нем вспыхивают, словно бы подмигивая, три большие буквы Z. Дорога, что ведет на кладбище Форест-Хиллс, я его знаю, там похоронена мама и бабушка с отцовской стороны.

Загорелся зеленый, но я не тронулся с места, хотя сзади мне уже сигналили.

«Примите мои соболезнования».

До меня только сейчас дошло, и я окаменел. Слова банкира относились не к маме.

К отцу.

Кладбище занимало больше ста гектаров и походило скорее на английский парк, чем на место захоронений. Я пристроил машину на стоянке и двинулся по одной из дорожек, что вилась среди холмиков, мраморных фонтанов, часовен и воздушных изящных статуй.

Я был здесь серым дождливым летним днем 1984 года, когда хоронили маму, с тех пор тут многое изменилось. Но когда стал спускаться по противоположной стороне холма, узнал озеро и причудливую скалу над ним, придававшую общей картине что-то готическое.

Пошел по дорожке, обложенной камнями. Было около шести. Закатное солнце заливало все теплым ярким светом. Редкие посетители, пришедшие посидеть в одиночестве, не торопились уходить, наслаждаясь хорошей погодой и легким ветерком, покачивающим цветы и зеленые ветки кустов.

Я брел в тени столетних деревьев, поглядывая на могильные плиты и холмики. Чувствовал, что и мной завладевает ленивая истома, и вдруг увидел могилу отца. Надпись на камне гласила:

ФРЭНК КАСТЕЛЛО

2 января 1942

6 сентября 1993

Я был, как вы.

Вы будете, как я.

Отец умер на прошлой неделе. Значит, похоронили его только что, три или четыре дня назад.

Мне стало тоскливо. Я сожалел не об отце, а скорее о том, что между нами было так мало хорошего. Я пытался припомнить что-то утешительное, но не мог, и от этого мне становилось еще паршивее. Я до последнего ждал от него любви, привязанности. Вспомнил, как он в последний раз приехал ко мне утром в ту самую знаменитую субботу с предложением поехать на рыбалку, провести приятный для нас денек… Приехал, зная, что сыграет на моих чувствах, довезет до маяка, заманит в ловушку. И я был таким дураком, что повелся.

В последний раз мы с ним говорили год назад. По телефону. Что он мне сказал на прощание? «Ты достал меня, Артур!»