Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья

– А я затеял разговор о Леонардо да Винчи, величайшем гении всех времен, и о его «Джоконде» с таинственной улыбкой.

– Иногда очень нужно поговорить о чем-нибудь другом, – заметила Лоранс. – Я сильно встревожена, хоть и пытаюсь быть оптимисткой. У меня, к счастью, есть вы.

Произнося эти слова, она пристально посмотрела на него. В ее светлых глазах засветился настойчивый призыв – призыв такой же древний, как само человечество. Ни один мужчина не смог бы ошибиться насчет того, что означает этот взгляд, и Овид, конечно же, понял, какие чувства и желания одолевают эту юную красавицу.

– Безусловно, и я приложу все усилия для того, чтобы утешить вас во время этого сурового жизненного испытания, – сказал Овид, стараясь не глядеть в глаза Лоранс, смотрящей на него столь откровенно.

Несмотря на свою чувствительную натуру и привлекательность для противоположного пола, Овид Лафлер очень мало общался с женщинами. Он концентрировался на своей работе, вел почти монашеский образ жизни и оставался глух к своим инстинктам. Однако в этот июльский день, в то время как в близлежащих зарослях вовсю щебетали птички, у него появился жуткий соблазн – прикоснуться своими губами к этим полным розовым губкам, которые сейчас находились так близко, поцеловать затем округлую белую шею и потом начать обнимать, тискать и ласкать эту девушку, наслаждаясь прикосновениями к ее юному телу…

Овид, отпрянув, поспешно подошел к входной двери и открыл ее. Эта дверь выходила на порог, и ее плотно прикрыли, уходя, его ученики.

– Нужно впустить сюда немного свежего воздуха, – сказал учитель.

– И комаров, – добавила Лоранс.

От ее внимания не ускользнули те сомнения, которые только что охватили Овида. Ей даже показалось, что он вот-вот ее поцелует, и теперь она с трудом скрывала свое разочарование. Поцелуй, подумала она, стал бы подтверждением их зарождающейся взаимной любви. Ей, начитавшейся любовных романов, уже казалось, что Овид ее тоже любит. Доказательств тому у нее имелось немало. Он, например, предложил ей помогать ему в этой бесплатной школе, которой он руководил и которую финансировал с согласия уполномоченного по делам индейцев. Приезжая за ней, он никогда не опаздывал, а вот когда приходило время отвозить ее обратно, частенько оттягивал момент расставания, начиная рассказывать о литературе или живописи.

– Знаете, а я ведь больше не ребенок, – сказала Лоранс тихим голосом.

Она только что села за стол и стала разворачивать пакет с хлебом, нарезанным тонкими ломтиками. Овид тоже сел за стол. Внешне он казался спокойным, однако это отнюдь не соответствовало его реальному состоянию.

– Я заметил это, моя дорогая, но зачем вы говорите мне об этом сейчас? – спросил он шутливым тоном.

– Чтобы вы поняли это в полной мере, пусть даже уже и заметили. В моем возрасте моя мама вышла замуж. Я вспоминаю об этом каждый раз, когда мои бабушка и дедушка пытаются обращаться со мной как с ребенком.

– Времена меняются, Лоранс. Общество развивается. Лично я считаю, что не следует жениться и выходить замуж в очень юном возрасте – в этом возрасте нужно пользоваться своей независимостью и тратить свое время на получение образования, особенно если растешь в обеспеченной семье. Кушайте! Этот паштет, по-моему, удивительно вкусный.

Лоранс разочарованно вздохнула. Она не осмеливалась сказать, что для нее уже пришло время любить и что любит она его . Овид, опасаясь нежелательного для себя поворота в ходе разговора, попытался сменить тему.

– В общем, про Киону нет никаких новостей?

Лоранс подняла взгляд к потолку:

– Да, про нее – никаких новостей.

– Тогда расскажите мне немного о Шарлотте и ее семье.

– Бабушка и Мадлен в воскресенье ездили к ней в гости. Онезим Лапуант приезжал за ними, потому что мои родители забрали машину дедушки. Констан играл с Аделью, а Катери – с Томасом. Людвиг копал что-то в огороде, перекрашивал входную дверь и ремонтировал ступеньки крыльца. Шарлотта уже пришла в себя после долгого и утомительного путешествия.

Произнеся эти слова унылым тоном, Лоранс надолго замолчала, а затем, посмотрев на Овида, сказала с надеждой в голосе:

– А может, съездим к ним в гости сегодня во второй половине дня? А затем вы, как обычно, отвезете меня в Роберваль. Хорошо?

Овид засомневался, чувствуя на себе взгляд больших светлых глаз, который сильно напоминал ему взгляд других голубых глаз. Перед его мысленным взором замелькали различные картины, но на всех фигурировала только лишь эта девушка, юбка которой развевалась на ветру, когда она выходила из машины, а шелковистые волосы, освещенные солнцем, приобретали золотистый оттенок.