Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья

– По правде говоря, я никогда не пыталась познакомиться с вами поближе. Однако вы дружите с моими отцом и мачехой и Эрмин вот уже много лет. Безусловно, когда вы приезжали в Валь-Жальбер, я была всего лишь девчонкой, только то и делавшей, что игравшей с Лоранс и Мари-Нуттой. Вы были там на Рождество, в которое Лора воссоздала в одном из складов целлюлозного завода библейскую сцену рождения Христа?

– Да, конечно, я была там. Какие приятные воспоминания! Вы были настоящим ангелочком – вся белая, с крылышками из настоящих перьев. Прямо-таки архангел Гавриил.

– Это имя перекликается с именем одного человека, которого вы очень любили и которого вспоминаете с нежностью до сих пор, – вашей тети Габриэль.

Бадетта вздрогнула от вдруг нахлынувших на нее эмоций и посмотрела на Киону ошеломленным взглядом.

– Как вы об этом узнали? – прошептала она.

– Точно так же, как я узнала о земляном червяке, которого Констан надеялся засунуть за вырез вашей кофты. Я немного погодя поговорю со своими родственниками и нашими друзьями и расскажу им о том, что со мной произошло. Однако мне очень хочется сначала поговорить лично с вами. Я до сего момента была не очень-то внимательна по отношению к вам – человеку, который много страдал в прошлом. Бадетта, не делайте такое изумленное лицо. Я просто читаю ваши мысли. Только что, когда вы упомянули об архангеле Гаврииле, я знала, что вы думаете о своей тете – милой и восхитительной женщине. Если бы не она, вас сейчас на этом вечере не было бы, не так ли?

Журналистка удивленно таращилась на Киону. К ее золотисто-зеленым глазам подступили слезы.

– Да, я с любовью вспоминаю о ней, – тяжело вздохнула она, чувствуя, как к горлу подступает ком. – Мне иногда даже кажется, что она по-прежнему рядом со мной.

– Отчасти это так.

– Господи, что вы хотите этим сказать?

– Бадетта, те люди, которых мы утратили, которых не можем забыть и которые нас любили, – все они находятся рядом с нами и смотрят на нас. Вашу тетю Габриэль, которую коротко называли Габи, я сейчас вижу такой, какой она была в возрасте тридцати с лишним лет. Возраст Иисуса Христа, когда он принял смерть. Она была очень красивой изящной женщиной со светлыми глазами и ангельским лицом!

В этот момент Киону вдруг стала звать Мари-Нутта, но ее заставила замолчать Эрмин.

– Оставь их в покое! Киона больше не поступает безрассудно. Если она решила поговорить с Бадеттой, то на это, значит, имеется серьезная причина. Лучше принеси-ка им по бокалу шампанского.

– Хорошо, мама!

Бадетта взяла предложенный ей бокал, а вот Киона решительно отказалась пить шампанское.

– Я предпочла бы стакан воды, Нутта, – сказала она, улыбаясь. – Я сама себе его налью чуть позже.

Эта коротенькая передышка дала журналистке возможность прийти в себя. Как только они с Кионой снова остались вдвоем, она прошептала:

– Вы и в самом деле сейчас видите мою тетю Габи?

– Да. Она даже улыбнулась мне, когда я подошла к вам. Я этому и сама рада, потому что уже очень давно не видела никого из потустороннего мира.

– Боже мой, от ваших слов у меня голова идет кругом!

Бадетта инстинктивно обернулась и впилась взглядом в темноту сада за своей спиной, хотя прекрасно знала, что ничего там не увидит. Вздрагивая всем телом, она взяла свою сумочку и открыла ее.

– Подождите, у меня есть при себе фотография моей тети. Я вам ее покажу. Она на ней сфотографирована еще молоденькой девушкой вместе с Луизой, своей сестрой-близняшкой, а также их матерью и братом. Вот, смотрите!

Киона долго смотрела на пожелтевшую фотографию, прежде чем отдать ее обратно журналистке. Та тут же спросила:

– Так вы видели именно ее?

– Да. Она ваш ангел-хранитель с самого вашего рождения. Мне даже не пришлось закрывать глаза для того, чтобы увидеть картины вашего детства. У вас была серьезная болезнь. Я вижу, что вы лежите в больнице и ваша тетя борется за то, чтобы вас спасти. Она уносит вас к себе закутанной в одеяло, поскольку не верит врачам, которые сказали, что вы обречены. Бадетта, вам нужно как-то почтить ее память. Вы ведь хорошо владеете пером. Напишите о ней статью или роман. Вы могли бы также упомянуть о своей большой любви, которая была у вас в возрасте двадцати лет. Любви, которую вы до сих пор оплакиваете и которая помешала вам полюбить кого-то еще…

На этот раз Бадетта начала рыдать едва ли не навзрыд. Несмотря на свой пятидесятилетний возраст, она стала очень похожа на маленькую девочку, которая потерялась и, испугавшись, расплакалась.