Петер Штамм - Ночь светла

– Ты сегодня приедешь? Хорошо бы мы тут встретились.

– Нет, не успею, – сказала Джиллиан.

– Ну, ладно. Ты знаешь, где ключ.

Весь воскресный день она посвятила разборке вещей и паковке чемодана, хотя и сама не знала, как долго пробудет в горах. А в понедельник с утра отправилась на место аварии. Поставила машину на лесной дороге метров на сто дальше и пешком пошла назад. На обочине она заметила увядший букет цветов и огарок кладбищенской свечки – единственное напоминание о том, что здесь произошло. Час спустя, заехав на бензоколонку заправиться, она выбросила букет вместе со свечкой в большой мусорный бак, который украшало написанное на четырех языках слово СПАСИБО.

«Пыль – это материализованное время». Хуберт никак не мог вспомнить, чьи это слова и где он их прочитал. У него в мастерской, тем не менее, время материализовалось в достаточной мере, поскольку все предметы здесь покрылись тонким, почти прозрачным слоем пыли. Он не взял на себя труд вытирать пыль, он пришел сюда лишь за тем, чтобы просмотреть свои старые работы и обдумать, могут ли они на что-нибудь сгодиться. Большие полотна в жанре ню, которые он писал много лет назад, или «голые домохозяйки», как величал их его галерист, вообще не интересовали Хуберта, стали ему совершенно чужими, будто и написаны были кем-то другим. Он снял с полки у стены стопку больших папок. Принялся раскрывать их одну за другой, проглядывая свои индустриальные пейзажи, карандашные зарисовки технических приборов, наброски портретов и обнаженной натуры, самые старые из которых он выполнил еще в годы учебы. Не без колебаний открыл он папку, где на обложке значилось имя: Астрид. Здесь хранились десятка два фотографий и несколько рисунков. Все они относились к самому началу их романа, к летним каникулам на юге Франции. Они объездили на машине все побережье, ночевали в кемпингах. Все фотографии запечатлели обнаженную Астрид на фоне разных пейзажей, но иногда фигурка оказывалась такой маленькой, что ее просто невозможно было узнать. Он намеревался перенести всю эту серию фотографий цветными карандашами на бумагу, но довел до конца лишь несколько рисунков. В его воспоминаниях рисунки были лучше. Уложив их в ту же папку, он взялся за следующую.

Спустя час Хуберт уже вышел на улицу. Не найдя в папках ничего путного, он отнес в машину только проектор и диапозитивы: вдруг исходный материал когда-нибудь пригодится? Стрелки часов близились к полуночи, но все еще было тепло.

Скоро уже шесть лет, как он преподает в Высшей художественной школе. До конца семестра еще две недели, но он, закончив все дела, испытывал то смешанное чувство свободы и угнетенности, какое охватывало его всякий раз перед началом летних каникул.

Хуберт закурил сигарету, открыл в машине окно. Народу на улицах еще полным-полно, издалека доносится вой сирены. Непривычно жаркая и сухая погода стоит вот уже почти месяц. Сначала Хуберт этому радовался, но чем дальше, тем больше он впадал в беспокойство. В новостях сообщалось о погибающих от засухи посевах, только и разговоров было, что о потеплении климата, но не в том состояла причина его беспокойства. Переезжая в цент ре города мост через реку, он обратил внимание на мигающий сигнал штормового предупреждения.

Наутро пошел мелкий дождь. Хуберт открыл окно с водительской стороны, прохладный ветер дул ему в лицо. Сегодня он проснулся рано, чтобы убрать квартиру перед отъездом. В машине прослушал прогноз погоды: на ближайшие дни обещают холод и дождь, граница снегопада опустится ниже отметки в тысячу метров.

Выехал он в самый час пик. Когда он, не очень-то опытный водитель, чуть медлил со сменой полосы или секундой позже трогался с места на светофоре, сзади раздавались нетерпеливые гудки. На автостраде он двигался в плотном потоке машин. Часа через два он заехал на стоянку прямо перед съездом с автострады, чтобы выпить кофе. В ресторане по всем стенам висели картины художника, который сделал себе имя на изображениях тигров и слонов. В тоненьком рекламном проспекте значились абсурдно высокие цены на выставленные работы. Но у Хуберта эти работы вызывали почти физическое отвращение, он постарался уехать поскорее.