Петер Штамм - Ночь светла

По ночам Джиллиан снились мужчины: они нападали на нее, насиловали, уродовали. Тело ее разрывалось, куски мяса летали по квартире, стены заливала кровь. Среди ночи она просыпалась. В полной темноте прислушивалась. Тихо в квартире, но она умела слышать пустоту. Вспоминала, как заканчивалась съемка передачи, техник по звукозаписи объявлял: «Атмосфера!», и все замирали, чтобы он мог записать еще и минуту тишины.

Течение дней обнаруживало ту же неустойчивость, что и погода. То холодно, то в одну ночь теплеет. Как-то за несколько часов навалило снега невпроворот, но через день-другой он весь растаял. Джиллиан отныне не скучала. По утрам порой даже газету не доставала из ящика. Часто вспоминала Маттиаса и их прежнюю жизнь, но смерть его так и не сумела осознать. Скорбь накатывала стремительно и внезапно, как резкий приступ боли, способный довести до головокружения.

Сколько уж дней Джиллиан не снимала пижаму, не ходила в душ, не умывалась и поедала исключительно джанк-фуд. Наблюдала, как меняется ее тело: она поправилась, на спине и подбородке высыпали прыщи. Впервые за долгие годы она чувствовала запах собственного тела.

Однажды, солнечным днем, она решила куда-нибудь прокатиться. В тот предвечерний час солнечные блики отливали золотом, будто на дворе осень. Джиллиан на лифте спустилась в подвал, оттуда пошла по коридору в подземный гараж. То и дело останавливалась, прислушивалась, но никого не услышала. Темно-зеленый «мини» стоял там же, где всегда. Она поехала в лес на окраине города, нашла автостоянку возле мусороперерабатывающего завода. Со стороны леса к стоянке направлялся человек с собакой. Джиллиан, склонившись к рулю, выжидала. Тот человек открыл заднюю дверь машины через два места от нее, собака запрыгнула внутрь. Машина уехала, рядом никого не видно, теперь можно вылезти и пройтись. Тропа вела по опушке леса, там в глубине еще лежал последний нерастаявший снег. Чуть погодя Джиллиан увидела, что навстречу ей шагают двое с походными палками. Расстояние – метров двести, не больше. Остановилась, огляделась. Сзади приближалась женщина с детской коляской. Кустарник на опушке густой – не продерешься. Защищаясь, прикрыла лицо руками, и ветки кустарника расцарапали ей руки. Потом идти стало легче. Влажная палая листва покрывала землю плотным слоем, пружинила под ногами. Послышались голоса, и Джиллиан разглядела сквозь подлесок, что двое с палками и женщина с коляской поравнялись. Выждав минутку, она углубилась в лес. В вечернем, косо падающем свете тени становились все длиннее. Временами Джиллиан останавливалась, чтобы разглядеть получше серебристо-серую кору дерева, похожую на звериную шкуру, или какой-нибудь пенек, дочиста отшлифованный непогодой. Погладишь ладонью прохладную древесину – и только тогда нащупаешь шершавинки. Теперь уже смеркалось, из расположенного неподалеку зоопарка доносились крики животных. Пока она шла назад к автостоянке, совсем стемнело и зажглись уличные фонари.

На другое утро Джиллиан проснулась очень рано. За окном тьма. Лежа тихонько, она не ощущала своего тела, только начиная двигаться, она обретала привычные для себя формы. Повернула голову – и почувствовала щеку, которая коснулась тонкой ткани наволочки, потом одну ногу, которая вылезла из-под одеяла, потом другую, онемение конечностей, подошва стопы, холодный пол, легкое головокружение. Бродила по комнатам, будто квартира и была ее телом, огромным лежачим телом, неспособным подняться из-за собственного веса.

Она понемногу пришла в себя только после чашки кофе, а тело ее лишь под душем обрело подлинные очертания. Смутно помнилось Джиллиан то время, когда все, казалось, было ей по плечу. И бедра были шире, и грудь больше. Не жизнь, а постоянный вдох и стойка с прямой спиной. А теперь – выдох, давно уже она только и выдыхает, и чувствует порой, что воздуха-то не осталось, но выдыхать все равно ведь придется.

Раз в несколько дней Джиллиан ходила на перевязки. Другие пациенты в приемной у врача старались не встречаться с ней взглядом. Врач утверждал, что раны заживают прекрасно, но ей эти слова казались издевкой. После процедуры она обычно отправлялась кататься по городу. За рулем ее почти не видно, лишь иногда она, остановившись на светофоре и ненароком повернув голову, замечала, как водитель машины на соседней полосе, посмотрев на нее, поспешно отводит взгляд. Она искала всякие пустынные места, где могла бы спокойно пройтись, ездила в промышленные районы на окраинах города, а как-то раз припарковалась возле футбольного стадиона. Не видно ни души, только на усыпанной гравием площадке несколько строительных машин. Вся территория обнесена проволочной сеткой, но ворота открыты. Она вошла, поднялась по ступеням. Стадион оказался намного больше, чем казалось снаружи. Трибуны пусты, во всех секторах сиденья разных цветов – синие, оранжевые, зеленые и серые. Постояла, глядя вниз, на игровое поле, и пытаясь вообразить, как оно тут бывает во время матча, когда трибуны заполнены людьми.