Максим Бутченко - Три часа без войны

Через две недели мимо блокпоста проезжал Серб, увидел Лёху, вылез из машины. Подошел к нему. Слово за слово. «Укропов» отогнали от Луганска, позиции сместились, блокпост расформировывают.

— А куда мне теперь? — спросил Лёха.

— Хотел бы взять с собой, но мы едем в Донецкий аэропорт. Тут уже скучно, — ответил Серб. Хотел вставить еще одну фразу, но запнулся. — Да, и… — замолчал на полуслове.

— Что ты хотел сказать? — решил узнать собеседник.

— Да, ниче, хотя, что тут скрывать? Кадровики российские прижимают. У «Бэтмана» совсем невмоготу стало. То ли дело в мае-июне. Ополченцы были сплоченные. Никаких разборок. Даже пьянства не было, не поверишь. Правда, так продолжалось всего пару недель. Начали бузить местные из быдла, захватывать городишки, присваивать джипы. Сука, как нищие, мародерят все подряд, — злился Серб.

— Так, а ты почему здесь?

— Я? Когда начался Майдан, я приезжал в Киев. Смотрел. Веришь, там люди ведь стояли не с политическими требованиями. Хотели лучшей жизни. Но потом я все чаще слышал русофобские лозунги. А после того как в одесском Доме профсоюзов сожгли русских националистов, то решил, что нужно ехать, отстаивать русских жителей Донбасса, — сказал Серб.

— Блин, да. Я понимаю, кто такие нацики, — согласился Лёха.

— Ну, я тоже придерживаюсь национал-социалистической идеологии, с оговорками, но русских везде притесняют, не дают жизни, — заявил собеседник.

— Так что нужно делать?

— Биться. До конца, — резанул Серб.

— Биться. До конца, — повторил Лёха.

Оба замолчали. Курили. Белый дым разлетался клочками, а потом закручивал сальто-мортале и исчезал в пространстве.

— У нас тут недавно громыхало, видно, «арта» тяжелая. А говорят, что минские соглашения, епта, — продолжил разговор Лёха.

— Это говняные артиллеристы. Они бухие, не раз по нам попадали. Как-то пошел в разведку с Вольфом, это сапер из России. Дело было где-то под Металлистом. Вольф — спец по минированию, таких в ополчении не было, пока не пригнали регулярных. Так вот, наткнулись на ДРГ, а нас трое плюс еще один боец — Славян. Зацепились мы неслабо. Давят на нас, шмаляют. Кричу: «Прикройте нас», — передаю координаты. И что ты думаешь? Снаряды чуть ли не на нас легли. Блинские падлы, алкашеские морды, доберусь до вас! Через неделю такая же бодяга. Я тогда сорвался, приезжаю, а они в хлам, синие. Какая там наводка по «украм»? Хорошо, что живые остались. Пообещал: еще раз такое — разнесу из миномета их командный штаб, — Серб не мог успокоиться.

— А где Вольф? Было бы интересно с ним познакомиться.

— Он погиб, — с грустью сообщил Серб, — снайпер снял, ровно в лоб попал.

И вроде бы дальше говорить было не о чем. Они помолчали. Сигарета опалила кончик пальца. Подручные из «Русича» засобирались.

— Погибнуть в бою — это честь для мужчины, — заявил Серб, — я знал мужичка, Мангуст его позывной. Самый смелый из ополчения. Совсем был без башни. С ним на задания все боялись ходить. Однажды он погнался за танком на машине, хотел стрельнуть в него, но не успел. Так и погиб — в бешеном движении навстречу своей судьбе, — сказал на прощание Серб и уехал.

На следующий день Лёху направили в район села Смелого, где у украинцев находился пост № 32. Укрепрайон в этих местах представлял собой капитальное сооружение из бетонных блоков, дотов, обложенных мешками, вокруг тянулась кишка окопов. Он прибыл туда после обеда. Бойцы шатались по территории. Лёха насчитал десять человек. Среди них выделялся небольшого роста мужик с острым носом, украшенным горбинкой. Он метался в разные стороны, суетился. Наконец-то заметил новенького, который высадился из грузовика и достал сумку с вещами.

— О, здоров, ты к нам? — спросил мужчина.

— С утра был к вам, — пошутил Лёха.

— А я тогда от вас, — в ответ улыбнулся тот.

— Куда? — поинтересовался приезжий.

— В места не столь отдаленные, — усмехнулся опять собеседник.

— В тюрьму, что ли? — удивился Лёха.

— Не, ты шо, не в тюрьму, а освобождаться из тюрьмы. Если честно я тут проездом был, еду из Луганска в Донецкий аэропорт, — пояснил мужик.

— Недавно мой знакомый тоже туда поехал. А почему ты говоришь, что освобождаться? — продолжил расспросы Лёха.

— Почему? Это долгий разговор, уже не успею тебе рассказать, — отозвался тот.

— Жалко.

— Жалко у пчелки, — пошутил мужик и протянул ему бинокль, — на, тебе теперь понадобится.

Лёха взял прибор, повертел в руках, тот оказался почти новеньким.