Крас Алин - Превыше Магии. Книга четвертая

- Обращайтесь ко мне только, если речь идет о жизни и смерти, - категорично заявил я им, еще вначале пути. Они придерживались этого требования и не лезли со своими жалобами. Иначе, наш путь длился бы бесконечно, а я остался бы с пустым резервом.

А пока, постоянно помня об экономии, я расходовал магию только на светящийся шарик и призыв воды. Еще, время от времени, на заклинание очищения одежды и тела для себя, Эли, Хоркиса, Умы, и, по просьбе Эли, иногда очищал всех одиннадцать детей, находившихся среди гномов.

И все-таки, вольно или невольно, невозможно было не замечать, что в этой тяжелой для гномов ситуации, все ведут себя по-разному, обнажая внутреннюю суть. Кто-то лез вперед, отталкивая более слабых и менее наглых. Кто-то старался ухватить кусок мяса побольше и первым броситься пить. А кто-то, как Эли и Ума, наоборот, сам вызывался потерпеть и подождать, пока будет готова следующая порция, и старался помочь на привалах всем слабым.

Честно говоря, я мало вникал в проблемы гномов, считая, что моя задача привести их в поселение, а там пусть их сородичи о них заботятся. Меня гораздо больше интересовала Эли. И именно она вовремя заметила возникшую проблему с кем-то из детей.

Она бросилась ко мне за помощью, когда обратила внимание, что маленький ребенок, все время, находится на руках у матери и, не переставая, хнычет. Когда я подошел разобраться, в чем проблема, то увидел, что здесь, действительно, речь идет о жизни и смерти. О чем думала, до сих пор молчавшая, мать этого ребенка?

Малыш плакал, жалуясь на боль во вздувшемся животике. Мать, тоже заливаясь слезами, рассказала, что он уже несколько дней не опорожняет кишечник.

Положив руку на живот ребенка, я быстро разобрался, что из-за малоподходящей для детей, однообразной, лишенной растительных волокон, белковой пищи, у него возникла кишечная непроходимость. В результате вялого мышечного тонуса кишечника, не происходит перистальтика. Пищевой комок неподвижно встал в просвете кишечника, не давая пройти вновь поступившей пище и скопившимся газам. Я, держа руку на животе ребенка, с помощью Целительской магии, добавил в мускулатуру кишечника энергии, заставил его активно сокращаться, передвигая застрявшую пищу на выход. Когда дело было сделано, отдал матери последнюю горсть высушенной зелени, собранной еще на плоскогорье, и велел ей ежедневно поить ребенка отваром из этих трав.

Хоркис, как пастух, следящий за стадом, всегда шел последним, бесцеремонно подгоняя отстающих. Рядом с ним шла Ума, находящая темы для общего разговора с ним. Их интерес был взаимным. Она и спать ложилась рядом с орком, позволяя ему себя обнимать. Но дальше этого, при таком количестве чужих, заинтересованных, жадных глаз, дело, конечно, не шло.

- Скорей бы добраться до места, где можно уединиться, а то у меня сперма уже в мозгах плещется, - пожаловался мне Хоркис.

Я ловил себя на мысли, что тоже хотел бы с большей близости с Эли. Мечтал снова увидеть ее раздетой, неспешно рассмотреть, прикоснуться к такому манящему, желанному телу. Я хочу ее, значит, она будет моей. Но я боялся ее спугнуть, поэтому не форсировал событий. Шутка ли сказать, девчонка практически в полной изоляции с рождения. Что она знает о взаимоотношении полов? Как к этому относится? Хорошо, что Эли подружилась с Умой, та, наверняка, поможет ей разобраться в этих вопросах А мне надо действовать осторожно, не спеша.

Поэтому, пока, я удовлетворялся близким присутствием Эли во время сна, потихоньку приручал ее к физическому контакту, то держа за руку, то как бы невзначай, пропустив между пальцами ее непослушные кудри, то коснувшись плеча или спины. Даже на свои колени усаживал во время приема пищи, под предлогом, что сидеть на голом камне холодно. Она, первое время, замирала, боясь пошевелиться, и, краснея, опускала взгляд. Но, постепенно, привыкла и стала вести себя более свободно, иногда и сама дотрагиваясь до меня. Был в этих прикосновениях какой-то тайный смысл, теплота, близость, желание. Они доставляли удовольствие, вызывали нежность, и ужасно возбуждали. Я не понимал, почему так реагирую на нее. Я-то ведь не мальчик, о сексе знаю все и имею большой опыт, в котором уже давно нет такого невинного обращения. И, все равно, ловил себя на том, что жду эти моменты, наслаждаюсь ими, загоняя глубоко внутрь поднимающееся возбуждение.

Но все же, основные усилия я прикладывал к тому, чтобы как можно больше о ней узнать. Мне это было интересно. Пользуясь постоянным присутствием Эли рядом, я расспрашивал о ее жизни. Выяснилось, что все ее общение было ограничено небольшим числом гномов, имевших доступ к покоям Повелителя. Это были всего три женщины - няня, кухарка и помощница по хозяйству, и около двадцати пяти мужчин - ее учителя, да советники и помощники Повелителя. Благодаря этим гномам она была хорошо обучена, отлично разбиралась в финансах. Последние три года этим активно пользовался Повелитель, фактически сделав ее главным казначеем. Ну, и в теории, она имела представление о бытовой жизни сородичей. Правда, до случившегося, Эли никогда не видела детей, и теперь, глядя на них, завороженно замирала от восторга, как перед каким-то чудом. А вот рисовать ее никто не учил, это оказался врожденный дар.