Джессика Кнолл - Счастливые девочки не умирают

Утром мистер Ларсон разогрел мне рогалик. Намазки у него не нашлось, только залежалый кусочек масла с прилипшими к нему хлебными крошками.

За ночь припухлость лица ушла, но на щеке по-прежнему выделялась красная царапина. Больше всего меня беспокоило запястье. Мистер Ларсон собрался в аптеку за охлаждающей повязкой и зубной щеткой, после чего он намеревался отвезти меня домой, и мы вместе расскажем моим родителям, что случилось. Я нехотя согласилась.

Как только он ушел, я позвонила домой.

— Привет, солнышко, — сняла трубку мама.

— Привет, мам, — сказала я.

— Пока не забыла, — спохватилась она. — Тебе звонил Дин Бартон. Минут пять назад.

— Да? — Я вцепилась в кухонный стол, чтобы не упасть.

— Сказал, что-то срочное. Подожди, я записала. — Мама чем-то зашуршала. Меня так и подмывало прикрикнуть на нее, чтоб не возилась так долго. — Что, зайка?

— Я ничего не сказала, — огрызнулась я, но тут же сообразила, что ее реплика предназначалась папе.

— Да, в гараже. — Пауза. — Точно, там.

— Мама! — рявкнула я.

— Тифани, расслабься, — сказала мама. — Ты же знаешь папу.

— Мама, что Дин сказал?

— Вот, я нашла записку. Срочно позвони, это насчет задания по химии. Он и номер оставил, причем очень волновался. — В трубке тихо зазвенел ее смех. — Кажется, ты ему нравишься.

— Продиктуй мне телефон. — Я нашла ручку и обрывок бумаги и записала номер. — Я сейчас тебе перезвоню.

— Минутку. Тифани, когда тебя забрать?

— Я сейчас перезвоню!

Я повесила трубку и поспешно набрала номер Дина. Надо срочно узнать, в чем дело, пока мистер Ларсон не вернулся.

После третьего гудка в трубке раздалось неприязненное «слушаю».

— Финни! — воскликнул он, и его тон мгновенно изменился. — Куда ты вчера запропастилась? Мы тебя всюду искали.

Я соврала, что переночевала у подружки, которая живет по соседству с домом Оливии.

— Ладно, — сказал Дин. — Послушай, насчет вчерашнего… Извини. — Он глуповато хехекнул. — Я нажрался как свинья.

— Ты меня ударил, — проговорила я чуть слышно, так, что даже не разобрала, сказала ли я это вслух или подумала про себя.

— Прости, Финни, — повторил Дин глухим голосом. — Меня от себя тошнит. Ты можешь простить меня? Я не знаю, как жить дальше, если ты меня не простишь.

В его словах сквозило такое отчаяние, что мне тоже подумалось — как было бы хорошо, если бы ничего этого не было. И это вполне в наших силах.

— Ладно, — выдохнула я.

Дин шумно задышал в трубку.

— Спасибо, Финни. Спасибо.

Потом я перезвонила маме и сказала, что приеду поездом.

— Мама, кстати, — добавила я, — у нас есть что-нибудь от порезов? Собака Оливии оцарапала мне щеку, пока я спала.

У Оливии нет собаки.

Когда мистер Ларсон вернулся, я уже оделась и заготовила очередную ложь. Я настояла, что вернусь поездом и все объясню родителям сама, потому что лучше знаю, как с ними разговаривать.

— Точно? — переспросил мистер Ларсон. Было очевидно, что он не верит ни единому моему слову.

Я виновато закивала головой.

— Поезд из Брин-Мор прибывает без трех минут двенадцать. Если поспешить, то мы успеем. — И я отвернулась, чтобы не видеть, как он разочарован, и не выдать собственного огорчения. Порой мне кажется, что это решение и положило начало всей цепи событий. А может, и нет. Может, как любили повторять монашки, у Бога есть план для нашей жизни, и Он все знает наперед.

Я не скрывалась от Люка и напрямик заявила, что, когда мы вернемся в Нью-Йорк, мне бы хотелось списаться с мистером Ларсоном. Мысли о нем не давали мне покоя. Я снова и снова представляла себе, как, прижавшись к нему в полутемном баре, открою очередной мрачный секрет: «Все это совершенно невыносимо», — скажу я, и в его взгляде мелькнет беспокойство, смешанное с вожделением. Он поцелует меня, сначала сдержанно и отстраненно. «Жена. Бут. Элспет», — промелькнет у него в голове. Но потом он вспомнит, что это я.

На этом занавес моей одноактной фантазии опускается. Мистер Ларсон никогда не сделает ничего подобного. Да и мне на самом деле этого не хотелось. Я готовилась выйти замуж. Просто я струсила, как все невесты. Перед свадьбой со всеми бывает, убеждала меня мама, когда я, ища поддержки, вслух засомневалась, действительно ли я готова идти под венец. «Такие мужчины, как Люк, на дороге не валяются, — предостерегла она. — Не наломай дров, Тифани. Второго такого тебе никогда не найти».

Меня тянуло к мистеру Ларсону, потому что он всегда был готов прийти на помощь. Он видел, как низко я пала, но не отступился от меня и поддерживал изо всех сил. Он разглядел будущее, которое меня ожидает, раньше меня самой, и подтолкнул меня к нему навстречу. Он верил в меня. В школе мне казалось, что вера — это распятие, покаяние и всепрощающие объятия Христа после смерти. Теперь я знаю, что вера — это другое. Тот, кто верит в тебя, видит в тебе нечто такое, о чем ты даже не подозреваешь, и не отступается, пока и ты не увидишь этого. Мне очень не хватает такой веры.