Михаил Барщевский - Командовать парадом буду я!

Когда одна девица, комсомольская активистка с юрфака МГУ, уже защитившаяся и получившая место ассистента кафедры, поведала Вадиму, что вопрос «невозвращения» для нее решенный, Вадим насторожился. То ли она полная дура, если говорит такие вещи по телефону, а не шепотом в ванной при включенном душе, то ли это провокация чистой воды. Вадим дважды повторил в ответ, что считает это неверным поступком, что сам он вернется в СССР обязательно.

На самом деле Вадим давно решил, что оставаться в Союзе небезопасно. Много тому было причин, но, главное, он перестал понимать, что будет завтра, куда качнется маятник власти. При этом Вадим сознавал и то, что если уезжать, так всей семьей, со «свесями» и «тесями». А те почти наверняка не поедут: здесь друзья, работа, там – одиночество и старость. О бабушках и говорить нечего. Бабушка Аня не поедет по идеологическим соображениям. А бабушка Эльза – по практическим. Учить еще и английский, после неродного русского, она не захочет. А без языка ей никак – как же новости по телевизору смотреть?

Но обсуждать свои мысли ни с кем, кроме Лены, Вадим считал недопустимым, да и просто глупым. Лена же сказала спокойно и абсолютно однозначно: «Без родителей, твоих и моих, я не поеду. В принципе, ехать не хочу. Но если там удастся подготовить почву, – почему нет? Не для того, чтобы ехать, а для того, чтобы бежать». Последний раз Лена в таком тоне говорила с мужем много лет назад, когда он чуть было не проиграл в рулетку деньги, вырученные от продажи «Москвича» и лежавшие неприкосновенными до подхода очереди на «Жигули». Вадим, собственно, спорить и не собирался. Просто переформулировал Ленину мысль:

– То есть речь может идти не об эмиграции, а только об эвакуации?

– Ты меня правильно понял, – закрыла тему жена.

Вот что действительно напрягло Вадима, так это доверительные сообщения троих из шести стажеров-москвичей: каждому из них позвонил некий Николай Николаевич из КГБ и попросил о встрече. Саша от контакта увернулся, сославшись на болезнь. И, на всякий случай, действительно до дня отъезда нос на улицу не показывал. В его консультации и в кооперативе клиентам отвечали, что болен. Ангина.

Двое же с «Николаем Николаевичем» встретились. По их словам, он попросил, в случае чего, не отказать в мелких просьбах нашим дипломатам и журналистам, постоянно работающим в США. Расписок о согласии на сотрудничество, опять-таки по их словам, никто не подписывал. Отдельно попросили сообщить в посольство, если вдруг они узнают, что кто-то из группы решит остаться в США.

Помимо неприятного чувства, которое вызвали эти рассказы, Осипов напрягся по поводу еще двоих москвичей-стажеров. Либо им, как и ему самому, «Николай Николаевич» не звонил, либо они дали согласие на сотрудничество. А может, они и так давно уже «сотрудничают». В любом случае, Вадим решил, что именно этой пары стоит опасаться в первую очередь. К тому же, в нее входила Оля, девочка из МГУ. Теперь ее откровения насчет планов остаться в США представлялись явно провокационными.

Накануне отъезда, уложив Машу спать, Вадим с Леной сидели на кухне. Лена неожиданно предложила выпить. Чисто символически.

– Я вот что хочу тебе сказать, – почти торжественно начала Лена. – Я тебе очень благодарна. За все! За отношение ко мне, к Машке. Мне очень было с тобой спокойно…

– Ты это к чему? – Вадим вытаращился на жену. – Я что, помер уже?

– Не хохми, я серьезно, – на глаза Лены неожиданно навернулись слезы. – Знаешь, всяко бывает. Может, за полгода ты кого-то встретишь. Решишь начать жизнь сначала. Там, в Америке. Так вот, я все равно останусь тебе очень благодарна!

Вадим молчал, не понимая, то ли Лена шутит, то ли у нее нервный шок из-за его отъезда.

– Ты с ума сошла! – Вадим вдруг разозлился. – Ты что несешь?! Для меня дороже вас с Машкой нет никого на свете! – Тут же вспомнил про Юлю. Несколько дней он ей не звонил. Просто забыл. Не затей Лена этот разговор, может, и не вспомнил бы вовсе. Но именно сейчас, пронзительно осознав, что для него значат жена и дочь, с полной очевидностью Вадим понял: Юля – развлечение, не более. И то, видимо, в прошлом.

– Не знаю, – Лена думала о чем-то своем. Потом решилась – У нас в институте, у Кати Жмыховой, ты ее не знаешь, муж поехал в Германию на стажировку. Всего на три месяца. А через месяц позвонил и сказал, что не вернется. Что у него там наметилась новая семья. Знаешь, ведь каждый ищет, как ему лучше.

– И ты тоже будешь искать? – Вадим даже не сообразил, слова жены его больше разозлили или напугали.