Михаил Барщевский - Командовать парадом буду я!

При следующей встрече Юля опять завела разговор на нужную тему, но теперь с другого боку – есть такой Кашлинский, очень просится работать на фирме.

Тщеславие Вадима сработало моментально – значит, фирма уже настолько известна, имеет такую репутацию, что к нему напрашиваются достаточно крепкие адвокаты! Осипов согласился, чтобы Юля организовала встречу.

Леша Кашлинский пришел к Вадиму, вовсе не выказывая ни волнения, ни стеснения. Вадим сразу обратил внимание на его очки. Явно очень дорогие, в тонкой золотой оправе и, как показалось Осипову, с простыми стеклами. Вадим, было, подумал: «Понтярщик!» Но вспомнил свою историю с часами «Ориент» и пришел к приятному выводу, что сам он повзрослел раньше.

Вот что действительно произвело на Осипова сильное впечатление, так это многозначительность Лешиных тирад по поводу любой банальности. Вадим представил, как должны «западать» клиенты на такого спокойного, неторопливого, вдумчивого и всегда совершенно правого адвоката.

Вадим задал Леше вопрос, ну, как бы посоветоваться, ответ на который сам прекрасно знал. Правда, Вадим в свое время искал его неделю. Кашлинский помурлыкал что-то себе под нос, снял очки, протер, водрузил обратно на переносицу и ответил такую чушь, что Вадим, как говорится, чуть со стула не упал. Но с каким видом ответил! «Гений! – решил Вадим. – Если его предварительно хорошо натаскивать, он очки будет втирать получше агитпропа ЦК КПСС». Опять взглянул на золотые очки Кашлинского. Хотелось понять, они все-таки с диоптриями или так, для солидности.

В начале июня позвонила Смирнова.

– Вадим, специально хочу вас предупредить сама. Не дай бог, подумаете, что я вас обманула.

– Что случилось? – насторожился Осипов.

– В Бауманском суде была проверка Мосгорсуда. Трифонову, это наша судья по делу Буйнакова, взгрели за нарушение сроков рассмотрения дел, – Смирнова не удержалась, чтобы не подколоть Вадима. – Может, вы еще помните, что в Гражданском процессуальном кодексе есть такие сроки?

– Ой, правда? – дурашливо удивился Осипов.

– Так вот, Трифонова назначает дело к слушанию на 20 июня. Специально мне звонила, чтобы я вас предупредила. Кстати, сказала, что ни больничный, ни командировка во внимание приниматься не будут.

– Понял. Хорошо, Алла Константиновна, а может, мы заявим совместное ходатайство о приостановлении рассмотрения дела? Например, для выработки мирового соглашения? – Вадим судорожно пытался что-нибудь придумать.

– Смешно, – Смирнова злорадно хмыкнула. – Это как вы себе представляете: мировое соглашение по иску о признании брака фиктивным? Такой иск, кажется, заявил ваш клиент?

– Глупость сказал, – легко согласился Вадим. – Ладно, что-нибудь придумаю!

– Не сомневаюсь в принципе в этой вашей способности, но в данном случае сомневаюсь. Как бы там ни было, я вас предупредила.

– Спасибо! – Вадим повесил трубку, забыв от растерянности попрощаться. Когда сообразил, перезвонил сам, сказал, что прервался разговор, и попрощался. Смирнову явно тронуло такое проявление вежливости. «Не такой уж он и нахал, как о нем говорят!» – подумала стареющая звезда цивилистики.

20 июня, направляясь в суд, Вадим волновался так, как не случалось уже много-много лет. Дело было не в Буйнакове и не в Смирновой. На первого, по большому счету, было наплевать – сам виноват, нечего было зариться на халявные деньги. Смирнову же он не боялся, поскольку перехамить его, Вадим в это свято верил, уже никому не удастся. А придумать что-нибудь оригинальное по такому делу Смирнова вряд ли сможет. Да и зачем ей придумывать, когда Буйнаков наговорил на себя – хуже не бывает. Правда, проигрывать не хотелось.

Волновался Вадим из-за Лены. Вообще, ехал в суд с ощущением, что защищать ему предстоит не интересы дурака Захара, а жену. Так вот себя настроил. И нервы разгулялись. К постоянному чувству вины из-за Юли добавилась мысль: даже собственную жену защитить не смог. И пошло-поехало! Короче, подъехал Вадим к зданию суда взвинченный, с твердым убеждением, что на Лену кто-то «наехал», и вот сейчас, сегодня решается вопрос – может ли он отстоять свою жену.

Дополнительное раздражение вызывала полная пустота в голове. Вадим никак не мог дождаться озарения. Должно же что-то придуматься! Всегда какой-то фокус приходил на ум! Не отупел же он совсем с этими кооперативами? Но, увы…

Началось слушание. Вадим заявил три ходатайства, каждое из которых имело целью под тем или иным предлогом отложить рассмотрение дела. Смирнова улыбалась, но не нарушала договоренности. Она не возражала против ходатайств Осипова, а лишь, вяло приподнимаясь со стула, произносила: «На усмотрение суда!» Трифонова, не поворачивая головы в сторону двух народных заседательниц, сходу провозглашала: «Суд, совещаясь на месте, определил – ходатайство отклонить!»