Михаил Барщевский - Командовать парадом буду я!

– Твой?! – с выдохом ахнул Вадим. Женя молчал.

– Так сколько я тебе должен?

– Я уже сказал – нисколько.

– Тогда мы перестанем общаться! – категорически заявил хозяин «Металлоремонта».

– Это время покажет, – не уступал Вадим.

– А почему ты опоздал в суд? Я, честно говоря, даже заволновался.

– Так было надо. – Вадим вовсе не собирался посвящать кого бы то ни было в детали только что законченного дела. Для себя он решил, что больше никогда к Кострикову в процесс не придет.

Словно читая мысли Вадима, вспомнившего о судье, Женя поделился своим наблюдением:

– У вас, юристов, что, «Ориент» – фирменный знак? Судья все время рассматривал свои часы. Точь-в-точь как твои.

Вадим помрачнел, и Женя это заметил. Посмотрел на левую руку Осипова.

– Понятно, – протянул Женя. – Тогда твой гонорар я определю сам – 350 рублей.

Что было хорошо при советской власти, так это стабильность цен. За пять лет стоимость часов «Ориент» не изменилась ни на копейку.

Как всегда, вызов в кабинет Марлена Вадима не обрадовал. Ни за чем хорошим заведующий консультацией сотрудников не приглашал.

– Вадим, вы знаете, когда у вас была последняя сорок девятая?

– Марлен Исаакович, не буду повторять анекдот про евреев, отвечающих вопросом на вопрос. Так вот, – а что?

– А то, что три месяца назад.

– Значит, уже целых три месяца я не гробил ни одного подзащитного! – пытался, как всегда, сохранить шутливый тон Вадим, хотя прекрасно понимал, что от очередного «адвокатского счастья» ему не отвертеться.

– Ой! И откуда это у вас такая самокритичность? – с легкой издевкой поинтересовался Марлен. – Не хотите ли покаяться в своих грехах, сын мой?

– Нет, падре! А то в качестве епитимьи вы мне дадите 49-ю в Мосгорсуд этак годика на полтора. Я обнищаю и гробану сберкассу, чтобы прокормить чад своих и домочадцев! Меня посадят, и уже вы по 49-й будете меня защищать. А я не могу вам такую подлянку подложить.

– Так у вас есть внебрачные дети, коли вы о чадах вспомнили? – Марлен был в хорошем настроении. – Вы не забыли, «явка с повинной облегчает работу следователя и уд. линяет срок»?

– Как можно, ребе? Но ведь сказано в Писании – плодитесь и размножайтесь. Поэтому при выборе путеводной звезды между моральным кодексом строителя коммунизма и заповедями господними я предпочел последние. Я правильно поступил, святой отец?

– Нам, католическим раввинам, вас, блудливых кобелей, не понять!

– «Блудливой корове бог рогов не дает», – поделился Вадим своей последней аранжировкой народных поговорок.

Марлен хмыкнул, махнул на Вадима рукой, понимая, что в этом соревновании ему «не светит», но последнее слово все-таки решил оставить за собой:

– А наше поколение для блуда пользовалось не рогами!

«Шутку не понял!» – подумал Вадим, но комментировать не стал.

– Короче! Вот повестка из суда и копия обвинительного. Хорошая новость – дело одноэпизодное, на одну персону. Плохая – дело арестантское, так что в СИЗО придется съездить.

Возвращаясь в свой кабинет, Вадим по дороге заглянул в приемную и попросил очередного персонального клиента подождать минут пять. Ему и вправду давно не назначали 49-х, так что отказываться было и невозможно, и, честно говоря, несправедливо. Говорить же Марлену, что он с уголовными делами решил потихоньку завязывать, казалось и вовсе преждевременным. Такие решения сначала выполняют и лишь потом декларируют.

Среди адвокатов ходила довольно циничная, на взгляд Вадима, шутка: «Когда идешь по 49-й, знать нужно только номер кабинета судьи и время начала слушания дела. Все остальное поймешь по ходу процесса». Но учителя Вадима – и Марлен, и Коган, и великий Гарри Тадва – внушали ему как раз обратное. Люди, которые сами не могут пригласить адвоката, нуждаются в защите более других. Либо потому, что их предали родственники, либо потому, что они и так уже на дне жизни. «Не хочется – но надо», – с этой мыслью Вадим принялся читать обвинительное заключение.

Из него следовало, что Юрий Юрченко пришел пьяным домой к бывшей жене, устроил скандал, бранился нецензурными словами, швырнул в женщину пепельницу. Она увернулась, но пепельница разбила окно. Все это происходило в присутствии их восьмилетней дочери.

Следствие квалифицировало действия Юрченко по части 2 статьи 206 УК РСФСР: «хулиганство, совершенное с особой дерзостью и цинизмом». Следователь даже не поленился растолковать, в чем эти «особая дерзость и цинизм» проявились, – матерился он при дочери! «Эка невидаль», – удивился Вадим. Дело более чем обычное, каких тысячи и тысячи. Мужик, естественно, под стражей, так что и обвинительный приговор суда предрешен. Да еще и виновным себя фактически признает, заявляя, что ничего не помнит. Зацепила Вадима одна деталь – Юрченко, как значилось в разделе «данные о личности обвиняемого», оказывается, мастер спорта по волейболу.